Власть и бизнес собрались превратить плодородную жемчужину России в ядовитую пустыню

Сегодня всевозможные протесты, митинги и акции перестают быть чем-то удивительным. Они прочно вплелись в канву вялотекущей жизни, а обыватель, поморщившись, скорее, махнет на них рукой. Однако если на улицу выходит почти целый город, пусть даже совсем не большой, — это уже становится событием, о котором нельзя не говорить.

Так, накануне жители маленького и мало кому известного воронежского Новохоперска организовали митинг против разработки цветных металлов в Черноземье. Население города составляет около 7 тысяч человек, а организаторы насчитали 5 тысяч участников мероприятия, которые, к слову, прибыли в том числе из близлежащих Борисоглебска, Урюпинска, Елань-Колено, Бутутрлиновки и других городов. Впрочем, местные полицейские уже успели "урезать" эти цифры, назвав, как водится, свои — не более 2,5 тысячи человек. Впрочем, мероприятие от этого не потеряло своей общественной значимости.

Так что же потянуло жителей городка на улицу в воскресный день? Как правило, людей сплачивает общая цель. Вот и новохоперчан объединил больной для региона вопрос — разработка месторождения медно-никелевых руд. Жители считают, что проект носит антинародный характер, а подобная деятельность нанесет непоправимый урон богатству этого сельскохозяйственного края и даже приведет к гибели плодородного Черноземья.

В беседе с корреспондентом KM.RU координатор движения "В защиту Хопра" Константин Рубахин рассказал об опасностях, которым подвергают недальновидные власти жителей Воронежской области, а также о сомнительной выгоде месторождения.

— В чем особенность месторождения цветных металлов, которое собираются разрабатывать?

— История начинается с 60-х годов. Это месторождение известно именно с того времени. В 78-м году было решено не разрабатывать.

— Почему?

— Непрофильный актив для региона — это раз. Тогда о продуктовой безопасности заботились, чернозем считался более реальным и используемым ресурсом на данной местности, чем цветные металлы. Плюс близость Хоперского заповедника и сложность залегания руд. Сульфиды никеля, меди, серебра, золота, платины и кобальта залегают под очень большим слоем осадочных пород и идут практически вертикально вниз. Это сложная разработка. Кроме того, в этой толще осадочных пород существуют 6-7 водоносных слоев. Нижний слой — бромные, йодные рассолы. Они представляют собой огромный пласт под высоким давлением, как подземное море, растянувшееся минимум на 50 км. Эту воду очень сложно утилизировать, изолировать.

Когда скважины бурили (у меня там отец родился), 6-метровый столб бил вверх. В остальных верхних слоях — питьевая вода. Плюс при такой работе всегда понижается уровень грунтовых вод, от этого пойма реки Хопер будет пересыхать, что негативно скажется и на заповеднике, животные также будут страдать.

— Получается, что разработка месторождения опасна для экологии, местных людей?

— Абсолютно так, потому что вода — это самое главное в мире. Мы видим ситуацию изнутри. По той или иной причине разработка не состоится, потому что это нерентабельно на сегодня. Две недели назад мы проводили в Общественной палате слушания, проект резолюции мы передали Путину в руки. Ведущие экономисты, которые участвовали в слушаниях, проведя элементарный подсчет, говорили о том, что даже не считая зеленую экономику, рентабельность должна быть в районе 24 долларов за килограмм. Специалисты говорят, что такого никогда не будет, потому что никель сейчас стоит 15-16 долларов. Ради этой непонятной выгоды, мы надеемся, власти и предприятия откажутся от разработки месторождения.

А столкновения на этой почве неизбежны. Социальные риски просчитать тоже можно экономически. Кроме того, там лишняя горячая точка, там казаки, а у них действительно горячие головы. Они сказали, что если здесь будет карьер, значит, мы все погибли. Они не допустят этого. А если построят, то для них это будет означать проигрыш, что их просто убили.

— Вы говорили, что история месторождения начинается с 60-х годов. Тогда власти отказались от его разработки, наверно, видя риски. То почему сейчас было принято противоположное решение?

— Тогда считалась стратегическая составляющая в рамках Советского Союза: есть сельское хозяйство, есть промышленность. Промышленность где-то на севере — нормальная структурная работа по развитию экономики. Сейчас, если будут добывать, то повышение температуры на долю градуса увеличивает вредность таких производств в разы. А тут — юг. По сравнению с тем, что в Норильске происходит, у нас все будет гореть по-страшному.

Тогда речь шла, наверно, и об экономике, а здесь речь идет о выгоде, причем выгоде личной. Лицензия дается на 25 лет. Даже за этот короткий отрезок времени, если посчитать, сельское хозяйство дает больше плюсов, но это украсть тяжело. 95% добываемого в России никеля сейчас идет на экспорт, с этого имеют прибыль частные лица. Очень простая экономика.

Народ у нас понимающий. Сами говорят, что если бы это было стратегическое решение для России, что-то нужное, то они бы поняли, что это на благо страны. А они понимают, что случай не тот — все продадут. Обещаниям в то, что здесь будет экологически безопасный рудник, они не верят. Экономика просто не позволит обеспечить все эти экологические мероприятия, потому что никель столько денег не стоит. Будут делать все как угодно, но только не для жителей региона. Они задают вопрос: "Что получат жители региона?". Им отвечают: "Минимизацию вреда". Люди от этого в бешенстве.

— Когда началась протестная активность в регионе?

— Началось все с маленьких одиночных пикетиков в феврале 2012 года. Конкурс на разработку месторождения был объявлен в январе-феврале, первая публикация появилась 14 января. До этого были неточные данные о приказе, который подписал Путин. Люди, которые были в теме, начали шевелиться. В конце марта мы пригласили Евгению Чирикову, она приезжала на митинг в Воронеж. Наверно, с того времени началась более широкая огласка. Самые большие массовые мероприятия прошли в мае. Тогда уже в Борисоглебске, население которого 65 тысяч, собрались более 12 тысяч человек.

— Экологи вас поддерживают. А есть ли реакция властей? Они молчат или как-то объясняют необходимость разработки месторождения?

— Расскажу, как все было. Народ негодовал, мы собирали митинги. Колонна из 500 машин, растянувшаяся на 3 км, с зелеными флагами, наклейками переехала из Урюпинска в Борисоглебск. В Новохоперске и Борисоглебске почти каждая машина ездит с зеленой лентой, даже в Воронеже уже появляются такие машины тоже. Это можно было заметить, но от областной администрации и губернатора Гордеева никаких комментариев, никаких слов на эту тему не было.

Только организовали общественный совет при губернаторе, куда собрали сторонников и пригласили нас — противников этого мероприятия. По результатам каждого заседания делали материал о том, что обсудили и оценили, как хорошо будет идти разработка месторождения. Писали, что некоторые возражали, но в целом все будет в порядке.

18 июня на митинге в Воронеже, там было около 2 тысяч человек, мы заявили, что если губернатор не скажет ничего, то мы будем выражать ему недоверие. Через три дня он заявил, что без поддержки населения не будет никаких разработок, но в нашу сторону бросил, что все митинги — это политиканство, страсти необоснованные, а люди на этом делают свой пиар. Я не знаю, как можно сделать так, чтобы каждый человек поддерживал политическую идею. Даже все политические организации, которые говорят, что они против никеля, стараются не выпячиваться, стараются помочь. Мы с политикой не связаны никак.

— Значит, все мероприятия, митинги лежат во внеполитической, внепартийной плоскости?

— Абсолютно. Кстати, ранее, когда еще местные новохоперские и воронежские депутаты не видели массовой реакции, то, например, воронежские коммунисты гласно и негласно выступали в поддержку этого проекта. Сейчас все против, потому что любая политическая сила знает, что если она поддержит разработку цветных металлов в Воронежской области, то она обречена на мгновенную гибель. Этот проект нигде не пользуется поддержкой.

— Как Вы стали координатором движения "В защиту Хопра"?

— Мой папа родился в Новохоперском районе. Я с 1992 года учился в Воронеже, до 1999 года еще параллельно учился в аспирантуре в Санкт-Петербурге, в 2000-м окончательно переехал в Москву. Сейчас пытаюсь вернуться в Воронеж. У меня была цель — защитить свой дом. Я увидел, что люди активно выступают. У меня много профессий, поэтому я решил применить свои знания для своих же земляков и, в частности, для своей семье.

Мы зарегистрировали движение "В защиту Хопра", подключились воронежские активисты. Функции нашего движения больше информационные, мы распространяем информацию, делаем сайт, работаем с прессой, другими движениями. Хотим сделать коалицию, организовывать для всех движений сквозные мероприятия, проводить еженедельно консультации, собирать под петициями подписи. Нам нужно собрать, скоординировать все силы вместе. Помогать — ключевое слово.

— Народ, как правило, пассивен. Сложно ли Вам выводить людей на митинги, чтобы они выражали свою позицию? Или же у них тоже есть своя заинтересованность?

— Сначала было сложно, потому что говорили: "Да ну к черту! Все равно будут добывать". Но это было раньше. Когда люди увидели, что выходят по 5, 6, 10 тысяч, все изменилось. В Новохоперске вчера был второй такой митинг по численности. В предыдущий, который прошел 3 июня, было поменьше людей — около 3 тысяч человек. Сейчас даже увеличилось количество участников — почти сравнялось с численностью города, что удивляет, так как сейчас август, жара.

В начале апреля было 200 человек, потом уже 500, тысяча... В Борисоглебске вышли 2 тысячи. Теперь только скажи, когда митинг, и люди идут от мала до велика. Но это большая работа, прежде всего, местных активистов. Они печатают листовки, разъезжают по селам, те, кто там подключаются, берут свои машины или на автобусах тоже приезжают на эти митинги.

У людей на местах вырастает какой-то гражданский орган. Они становятся полноправными гражданами, учатся ими быть. Кстати, не любят, когда их сравнивают с протестным движением. У них двоякое, настороженное отношение к оппозиции, которую считают проплаченной с Запада. Но как в Москве в декабре все стихийно проснулись, так и тут, только на другом уровне, но тоже, вроде, без видимых причин. У нас все собрались вокруг никеля. У людей вырастает настоящее гражданское самосознание, они становятся полноправными членами общества, участвуют в выборах, стараются сделать свою власть. Вчера, например, казаки в Новохоперске создали свою автономию и выбрали атамана.

— Какие у Вас теперь ближайшие планы? Я читала про "Миллион писем президенту"...

— У меня уже есть 600 писем, их разошлют из Новохоперска. Мы распределим так, чтобы по 10 писем в день приходило. Также идет сбор 100 тысяч подписей под петицией. Путин сказал, что тогда он будет лично рассматривать и лично отвечать. Параллельно мы готовим акцию 22 сентября, которая будет проведена в Воронеже. Это будет самый большой митинг. Объединяем силы, все движения будут участвовать в нем. Также мы хотим, чтобы была всероссийская поддержка, чтобы люди выходили и в других городах России и даже за рубежом.

В плане административной работы мы провели заседание Общественной палаты. Готовим экспертизу проекта. К сожалению, закон об экспертизе говорит, что можно проводить экспертизу только готового проекта. Но когда проект уже есть, есть инвестиции, то уже сложно отыграть назад. Мы сейчас делаем экспертизу, которая будет иметь экономическое, социальное и экологическое обоснование. В нашей ситуации — это целесообразность отказа от этого преступного проекта. В сентябре будем пытаться организовать парламентские слушания по изменению закона о недрах.

Фото с сайта savekhoper.ru

Источник