PHOTOXPRESS.RU

Сегодня Московский кинофестиваль находится в броуновском движении — его все время куда-то заносит. ММКФ наконец должен себя как-то позиционировать в мировом фестивальном движении, придумать отличную от всех других концепцию. 

Стоило войти в кинотеатр "Октябрь" — и показалось, что вокруг радостная синефильская круговерть: шумно, тесно, вокруг любопытствующие киноманы, съехавшиеся со всей Москвы в поисках изысканных впечатлений, озабоченные критики, суровые охранники... Но потом стало понятно, что такое ощущение возникало оттого, что "Октябрь" — слишком маленькая площадка для большого фестиваля. И как только я попадала в Большой зал, где проходили главные показы, ощущение счастливой фестивальной толчеи мгновенно улетучивалось. Огромный зал, как правило, зиял неприличным количеством свободных мест, за исключением разве что лишь нескольких громких премьер вроде "Священных моторов" Леоса Каракса.

И в этом не было ничего удивительного. В главном зале "Октября" шли конкурсные показы, а конкурс ММКФ, похоже, существует только для отвода глаз. Фестиваль класса "А", к которому пятнадцать лет назад после тяжелых продолжительных баталий причислили ММКФ, предполагает обязательный конкурс. А ММКФ очень, ну очень хочется быть фестивалем класса "А" — ведь для несведущего человека класс "А" означает высший класс. На самом деле это не так, просто регламент заставляет вписываться в определенные правила, главные из которых — наличие конкурса и "право первой ночи" фестиваля для конкурсного кино.

Проще говоря, фильмы, участвующие в конкурсе, не должны до него светиться на других фестивалях. Это становится поводом для немалой гордости — в случае согласия режиссера с именем поучаствовать в конкурсе. По этой части нас всегда спасает Иштван Сабо, друг Никиты Михалкова и одновременно действительно классик мирового кино. Если бы не проклятый обязательный конкурс, не приходилось бы потом еще целый месяц организаторам ММКФ обижаться на критиков и журналистов, из года в год топчущихся на этом больном месте.

В 2012 году ММКФ сделал одно очень хорошее дело — подарил нам десять дней гордости за российский кинематограф. Сказать, что фильм "Орда" Андрея Прошкина был на голову выше всего, что попало в конкурс, значило бы покривить душой. Нет, "Орда" — просто очень профессиональная лента, которая рассказывает историю путешествия митрополита Алексия в Золотую Орду тем четким, понятным и честным языком, который для отечественных просторов давно стал чем-то вроде латыни: все знают, что такой язык где-то когда-то был, а говорить на нем давно никто не умеет.

Остальной же конкурс, за редкими успокоительными исключениями, оказался нагрузкой к праздничному набору — как в советские времена к батону копченой колбасы и килограмму гречки "подвешивали" принудительную кильку в томатном соусе. Килька скармливалась соседской нелюбимой кошке в наказание за ночное вытье, а колбаса долго хранилась в холодильнике.

На 34-м ММКФ в безвкусном томатном соусе прибалтийских лент бултыхалось скучное иранское кино, давно прошедшее зенит славы. В "меню" были представлены иранская лента "Взрослея вместе с ветром", польские перепевы на тему "Солидарности" и нравственного выбора молодежи "80 миллионов", финская "горячая" драма "Голая бухта" из разряда "я страдаю, ты страдаешь — давай страдать вместе", очередной обязательный почти в любой нынешней конкурсной программе мультик — на сей раз испанский "Апостол", примечательный лишь мистической составляющей. Среди этого кулинарного однообразия сочно топорщилась уже упомянутая острая "Орда" — экзотическая, бесшабашная и незаумно просветительская. Неподалеку требовал почтения к себе именитый Иштван Сабо, снявший невыносимо долгую, традиционную не в лучшем смысле слова "Дверь", спасти которую не удалось даже расхваленной Хелен Миррен — эта поистине шекспировская актриса ужалась до формата телевизионной штампованной стервы.

Неожиданно спорным и неглупым оказался итальянский фильм с таким привлекательным, ласкающим слух всякого современного человека названием — "Все копы — ублюдки". Картина, снятая в модной нынче европейской манере — крупные планы, ручная камера, разговоры вполголоса, — пытается вместить все проблемы и страхи, существующие в современной Европе. Тут и европейский расизм, и нелюбовь к мигрантам с непривычным цветом кожи, и один из самых болезненных вопросов современного цивилизованного мира — где кончается свобода государства и начинается свобода личности. Авторы картины настаивают, что в государстве всякая свобода — зло. И это тупик. А во время фильма думалось еще вот о чем. Если говорить совсем уж упрощенно, фильм — о зверствах полиции. Но притом, что сцены разгона демонстрантов "космонавтами" заставляют все мурашки мира бегать по вашей спине, ни единой капли крови мы тут не увидим. Ну так, значит, можно?

А вы говорите — жизнь такая...

Что касается именно кино и именно нынешне-фестивального — то о нем, пожалуй, все. Можно, конечно, хвалить отборщиков за то, что сумели показать москвичам самые интересные фильмы из каннской программы — и "Долю ангелов" Кена Лоуча, и "Священные моторы" Леоса Каракса, и "За холмами" Кристиана Мунджу, и "Это мы, а это я" Мишеля Гондри — и кое-что из берлинской.

И ретроспективные программы чудо как хороши: можно ходить на одни только фильмы Эрнста Любича и благодарить ММКФ за то, что можно посмотреть разом эти немецкие "преданья старины глубокой". Можно не вылезать из зала, где идет программа "Свободная мысль" или программа документального кино. Нашлись и такие, кто истово прикладывался к эстонской анимации, не пропускал сеансы фильмов Эктора Бабенко. Нет сомнений, что, появись в программе какая-нибудь ретроспектива бурятского кино, на нее также обнаружился бы какой-никакой, но спрос. На каждый товар всегда есть покупатель. А смысл?

Вот и пришли к главному. Что нам категория "А", что нам регулярное надувание щек президента фестиваля Никиты Михалкова, каждый раз с интонациями ведущего "Пионерской зорьки" рапортующего перед фестивалем, что ММКФ стал еще больше и еще шире, а после — что он вызвал еще более сильный интерес в мировом кинематографическом сообществе, если про ММКФ в мире никто слыхом не слыхивал? Ощущение необязательности и неприкаянности ММКФ крепнет с каждым годом. Шлейф старой, советской еще, авторитетности кинофорума давно развеян пеплом над просторами бывшего Советского Союза, а новым имиджем, который бы опирался на осмысление места ММКФ в культурной жизни России или хотя бы Москвы, фестиваль не обзавелся.

Сомнительный принцип количества уже много лет не способен перейти в принцип качества. Количество программ каждый год увеличивается — в этом году их насчитывалось уже 26. Видимо, ММКФ выражение "набирать вес" понимает исключительно буквально, охотно увеличиваясь вширь. Ему бы мускулов, а он все больше жиром обрастает. При этом в каждой программе есть исключительно интересное кино.

О программе "8 1/2 фильмов" даже говорить неловко — там хит, вышедший "из-под пера" классика, подпирает собою другой хит, вместе они — третий и т.д. Это своего рода маленький фестиваль фестивалей для тех, кто не ездит в Венецию, Канны, Берлин, Роттердам и прочие оплоты авторского кино, но из родных пенатов интересуется новыми работами живых классиков.

По другим программам разбросаны отдельные жемчужины, которые, впрочем, соединяются вместе в красивое ожерелье. Когда в конкурсе "Панорама" видишь кино вроде "Ана-бана" (Армения), напоминающее первый детский опыт одновременно в драматургии, режиссуре и актерской игре, начинаешь думать, что нас всех здесь собрали для чего-то другого, а кино... Что ж, кино — это прикрытие.

Поводов для недоумения московский киносмотр каждый год дает массу. Тут и попкорн, который продается в "Октябре" во время показов, — а ведь ни один фестиваль в мире не пустит в зал не то что с попкорном, но даже со скромным бутербродом. В Берлине не разрешают даже бутылки с водой проносить в залы.Фильмы начинаются с 10—50-минутным опозданием, и причина не всегда уважительная. В зал пускают в любой момент, поэтому дисциплинированная публика старается садиться подальше от входа, где каждую секунду появляются опоздавшие, готовые потоптаться у тебя на голове. Культура потребления культуры, если можно так выразиться, в кинозалах падает ниже нулевой отметки. Публика развращена попкорном, возможностью входить в зал когда угодно, не возмущается она и громкими разговорами по мобильному телефону. Впрочем, чего требовать от зрителей, если рекордсменом по шумным телефонным беседам во время фильмов журналисты единогласно признали... директора фестиваля Наталью Семину. Тон задает дирижер...

Но проблема все равно глубже. Как заметил в одном из интервью программный директор ММКФ Кирилл Разлогов, кто будет уважать фестиваль, если его не уважает само государство? Мы привыкли, что весь мир идет не в ногу. Представить себе зарубежный фестиваль — любого, заметьте, уровня, — который подготовку к своему проведению в июне начинает в конце апреля, дико. Такого не бывает. У всякого фестиваля есть своя команда, которая работает круглый год, и готовить следующий фестиваль они начинают, отдохнув пару дней после проведенного. А у нас — печально известный 94-й федеральный закон, распорядившийся назначать организатора мероприятий с участием государства только на основе тендера, закон, поломавший не один талантливый план.

Тендер на организацию ММКФ проходит в апреле, то есть формально раньше мая никто начать готовить фестиваль не вправе. Последние годы тендер выигрывает компания "Медиафест", и все, в общем, знают, что в данном случае конкурс больше смахивает на формальность, но dura lex sed lex, и dura в данном случае можно понимать как душа велит.

Сегодня ММКФ находится в броуновском движении, его все время куда-то заносит: выпрыгивают тематические программы, непонятно зачем и откуда взявшиеся, типа "Секс. Еда. Культура. Смерть" или "Вокруг света". Такие программы можно плодить до бесконечности, но толку от них немного — они никак не влияют на смысловую структуру фестиваля, на его внутреннюю иерархию, и вместо того чтобы если не определять, то хотя бы подмечать тенденции мирового кино, ММКФ толстеет без движения.

Фестивалю надо структурироваться, причем в первую очередь — в смысловой части. Организационная сама потом выстроится. ММКФ наконец должен себя как-то позиционировать в мировом фестивальном движении, придумать отличную от всех других концепцию. Это может быть, например, стратегия, направленная на отыскание нового восточноевропейского кино. Или, скажем, крен в сторону молодого кино, выявление совсем новых тенденций. Любая хорошо продуманная концепция станет шампуром, на который уже можно нанизывать аппетитные куски. Тогда и будет блюдо под названием "Московский международный кинофестиваль" изысканным полезным яством, а не банкой килек в томате. Все показания у него для этого есть.

Источник