© РИА Новости

Добавить комментарий

То, что в этом году и основной конкурс, и программы Московского кинофестиваля какие-то особенно вялые, коллеги уже много раз написали. Эта реплика, впрочем, звучит примерно столько же лет, сколько существует главный российский киносмотр в новых, постсоветских условиях.

В каком-то смысле это неотъемлемое качество ММКФ, который претендует на международный статус, но не имеет достаточных ресурсов и престижа, чтобы переманить каннские или берлинские премьеры – и потому вынужден довольствоваться "вторым отжимом".

К этому мы привыкли, и каждый раз утешаемся приятными мелочами – кто ретроспективой старого мастера, кто эзотерической программой корейского или китайского кино, а кто познавательным документальным фильмом. Прошлый фестиваль, как уже было справедливо замечено, можно считать удачным хотя бы потому, что он дал старт отличному фильму "Шапито-шоу", ради которого ему простится все остальное.

На ММКФ-2012 не произошло ошеломляющих открытий: даже cамые ожидаемые из фильмов конкурса – "Орда" Андрея Прошкина и "Последняя сказка Риты" Ренаты Литвиновой, на премьере которой чуть не случилась вторая Ходынка, оказались прилично сделанным, но совсем не великим кино.

Так вышло, что важные события происходили не на самом фестивале, а около: письмо молодых кинематографистов президенту ММКФ Никите Михалкову и последовавший за ним круглый стол, осудивший диктатуру либерализма и очернительства в кино. Тревожно прозвучало и заявление председателя думского комитета по культуре Станислава Говорухина о скором введении каких-то "нравственных ограничений" в кинематографе.

Напомню, что три года назад Станислав Сергеевич прогремел с пламенной филиппикой в адрес молодой российской режиссуры – именно эти тезисы сейчас почти дословно повторили новые лоялисты. Подробно обсуждать их письмо о необходимости позитива в кино сейчас не очень интересно, потому что все эти слова спеты с чужого голоса, который мы уже не раз слышали.

Единственное, что здесь нужно отметить, это то, что если раньше идеологию "великой России" в искусстве в основном распространяли вышедшие в тираж кумиры прошлого, то теперь они вырастили себе смену. К счастью, у этой молодой поросли пока нет ни умения, ни возможности пробиваться за пределы нишевых фестивалей вроде "Золотого витязя" или "Лучезарного ангела" – значит, пока зрители могут дышать спокойно.

Другое дело, что если "позитивное" и "нравственное" направление действительно станет основным в государстве – тогда мы будем вспоминать фестивали нулевых как лучшую эпоху нашего кино.

Единственный показ фестивальной программы, который можно назвать большим и важным событием, – "Еврей Зюсс" Файта Харлана, который удивительно точно отвечает нашим теперешним настроениям. Это образцовая пропагандистская лента, снятая в нацистской Германии под личным контролем Геббельса, сейчас кажется почти наивной, но в начале войны она косвенно послужила причиной смерти множества людей.

В ней собраны все штампы, все традиционные обвинения в адрес евреев, которые европейское общество сформировало за столетия соседства; евреи не просто выставлены здесь в самом невыгодном свете – их наглость, неразборчивость в средствах, трусость и одновременно безжалостность действительно вызывали негодование у перегруженных нацистскими речевками немцев.

В качестве позитивной программы "еврейской заразе" Харлан противопоставлял немецкое мужество, трезвость и верность данному слову – это, правда, получалось у него гораздо менее убедительно и, пожалуй, пафосно и пошло.

В этом смысле "Зюсса" интересно сравнить с упомянутой "Ордой" Прошкина, в которой также сталкиваются две народа и две идеологии – московиты и ордынцы XIV века.

Нетипично здесь вот что. Несмотря на то, что фильм отчасти создан по заказу "Православной энциклопедии" и в основе его сюжета лежит легендарная история о чудесном хождении митрополита Алексия к татарам – он совершенно свободен от пропагандистского месседжа.

При некоторой неизбежной карикатурности представления обоих народов, здесь нет ни попытки показать превосходство одного над другим, ни демонстрации могущества православия, ни каких-либо иных "позитивных" моментов.

То, что часть православных зрителей уже высказалась об этом фильме как о русофобском и даже "богомерзком", конечно, говорит не о режиссере, а о зрителях, не готовых видеть градаций смыслов, между полюсами "богоугодности" и "богомерзости".

Позиция Прошкина и его сценариста Юрия Арабова глубже и продуктивнее – авторы "Орды" пытаются увидеть в исторически еще разделенном русско-татарском обществе истоки современного российского менталитета, о котором точно написал Достоевский: "Поскреби русского – найдешь татарина". Жаль, что при всей грандиозности замысла и прекрасной работе съемочной команды, фильм вышел довольно пресный и предсказуемый.

Если вернуться к "Еврею Зюссу", то стоит отметить еще интересный момент: Зюсс Оппенгеймер, хитрый финансовый советник герцога Вюртембергского, обложивший в пользу своего суверена и своих соплеменников поборами честных трудолюбивых немцев, был казнен не за финансовые махинации.

С точки зрения закона он был безупречен – и это "специфически еврейское" умение трактовать законы в свою пользу и творить беззакония, формально оставаясь честным человеком – особая тема фильма Файта Харлана. Зюсса повесили за нарушение древнего церковного правила, запрещающего отношения (в особенности сексуальные) евреев с христианами.

В фильме не говорится, о каком именно своде установлений идет речь, но историки вспомнят, к примеру, одиннадцатое правило Трулльского собора (680-681 годы), по которому священству и мирянам запрещалось "вступать в содружество" с иудеями, пользоваться услугами иудеев-врачей, а также мыться с ними в бане и есть мацу. В качестве наказания за ослушание устанавливалось отлучение от Церкви.

Этот важный собор, установлениями которого в принципе и сейчас должны руководствоваться христиане в своей внутренней жизни, стал на этой неделе героем еще одной громкой истории. Именно его положениям придал силу закона подполковник Артем Ранченков, следователь, который составил обвинительное заключение по делу Pussy Riot, и обнаружил в действиях этой арт-группы действия, направленные на "умаление духовной основы государства".

Наверное, никому не нужно объяснять юридическую разницу между постановлениями Вселенских соборов и Уголовным кодексом РФ, а также то, что никакой законодательно прописанной "духовной основы" у нашего государства нет и не может быть – по крайней мере пока соблюдается Конституция.

Это важно, но важно и другое. У той религии, которая в последнее время активно претендует на то, чтобы стать "духовной основой", существуют огромный перечень проблем, которые ей следовало бы решить внутри себя прежде любых публичных действий.

Речь даже не о пресловутых "часах патриарха" и одиозных выступлениях Всеволода Чаплина, хотя и это тоже. Но любому современному человеку нефундаменталистского сознания, не важно, бизнесмену или работнику творческой профессии, думаю, трудно представить реальный запрет на общение с иудеями – если говорить о том же Трулльском соборе, или необходимость "воздать по делам их" "сонмищу богоубийц", если вспомнить текст службы утрени Великой Пятницы.

Можем ли мы считать текст Пасхальной службы неотъемлемой частью православного вероучения? Если мы признаем (чисто теоретически, вслед за Ранченковым) православие в качестве духовной основы РФ, требуется ли от нас соблюдать и этот литургический призыв, или его нужно толковать аллегорически? Можно ли тогда толковать аллегорически другие церковные правила? Кто ответит на эти вопросы и кто будет устанавливать критерии нравственности в кино и гражданской жизни? Чаплин, или, может быть, Говорухин? Или сам Никита Михалков?

Эх, как бы молодые кинематографисты, не вовремя вспомнившие о позитиве и духовности, сами потом не пожалели о своем письме.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Источник