Одно из главных блюд открывающегося в четверг Московского фестиваля – ретроспектива гениального немецкого режиссера

Московская ретроспектива Любича - уже третья за последние семь лет. Первая состоялась в 2006 году в Сан-Себастьяне, потом Локарно, теперь Москва. Второе рождение классика очевидно. Как очевидно и его забвение - тем более несправедливое, что в истории кино, пожалуй, не было и нет более "зрительского" режиссера.

Этому есть объяснение – разное в каждой стране. Скажем, в СССР Любича не показывали потому, что он обожал издеваться над Советами. Режиссер с абсолютным вкусом, он не мог обойти стороной лицемерие и пошлость "товарищей".

В одном из многих его шедевров, "Ниночка" (американцы делают ударение на второй слог), закаленная в борьбе коммунистка (Грета Гарбо, проявившая себя великолепной комедийной  актрисой) прибывала в Париж с целью спасения товарищей по партии, погрязших в удовольствиях капитализма. И - влюблялась в своего идеологического врага. Разумеется, фильм 1939 года проходил по разряду "антисоветчины".

Впрочем, и представители "белого движения" тоже высмеивались неполиткорректным Любичем без всякого зазрения совести. В выдающейся картине 1937 года "Ангел" (берусь утверждать, что ни до, ни после на экране не было более тонкого и изысканного воплощения темы "любовного треугольника") важным эпизодическим персонажем проходила Великая русская княгиня, выступавшая … профессиональной сводницей и хозяйкой роскошного борделя в Париже, куда в поисках приключений заворачивает героиня несравненной Марлен Дитрих.

В Америке не приняли "Быть или не быть" – комедию о польских театральных актерах,  неожиданно для самих себя вступивших в отчаянную борьбу с фашистами. В страшном 1942 году Любич умудрился сделать один из самых веселых фильмов в истории мирового кино, с блеском доказав, что комедии можно снимать на самом "неподобающем" материале.

На многочисленные упреки с разных сторон режиссер отвечал так: "Да, я не прибегал к традиционным методам показа фашистов. Не снимал во всамделишной камере пыток, не показывал возбужденного фрица с хлыстом в руке….  Мои фашисты - другие, они уже прошли эту стадию. Жестокость, пытки и издевательства стали их каждодневной рутиной. Они распространяются обо всем этом с той же легкостью, с какой продавец болтает о товарах на полках своего магазина…"

Немецкий еврей Любич (его отец – выходец из России) прославился снятыми в Германии немыми комическими и масштабными историческими полотнами (среди последних - "Мадам Дюбари" и "Анна Болейн"). Стяжав себе славу "европейского Гриффита", в самом конце эры немого кино он, к счастью для себя и для нас, эмигрировал  в США. Его опередившие время сюжеты о преисполненных похоти женщинах, коварно использующих мужчин (или, наоборот, о благородных дамах, расплачивающихся жизнью за минутное удовольствие), как нельзя лучше прижились за океаном.

В Голливуде Любич по преимуществу эксплуатировал комедийную грань своего исключительного режиссерского дарования, хотя был способен и на "большее". Но таких фильмов, как "Один час с тобой" (в картине 1932 года актер впервые обратился в зрительный зал с экрана), "Беспорядок в раю" (1932), "План жизни" (1933), "Веселая вдова" (1934), не говоря уж об "Ангеле", "Ниночке" и "Восьмой жене Синей бороды" (1938), хватило, чтобы застолбить за Любичем место величайшего комедиографа в истории кино. Превосходство Любича признавал даже много чему у него научившийся Билли Уайлдер.  Автор "Квартиры" и "В джазе только девушки" работал у Любича сценаристом.

Среди многих поклонников и заочных учеников Любича был и Франсуа Трюффо (его шедевр "Жюль и Джим" вдохновлен "Планом жизни", а в "Последнем метро" очевидны переклички с "Быть или не быть"). "В сыре, изготовленном Любичем, каждая дырка гениальна", - пишет Трюффо в эссе 1968 года для посвященного Любичу номера "Кайе дю синема". Его "свойственный великим сказочникам" повествовательный почерк  Трюффо находил похожим на манеру Хичкока. Оба "рассказывают историю в картинках", и, будучи абсолютно конкретными ("Если вы скажете: "Я только что посмотрел фильм Любича и нашел в нем ненужный кадр", я вам не поверю"), стремятся к полной  абстрактности.

"Его картины являются полной противоположностью всему расплывчатому, неопределенному, нечеткому, "непередаваемому", они не содержат никаких художественных излишеств, ничего, что было бы включено в фильм только потому, что "так надо", - пишет Трюффо в тексте, озаглавленном "Любич был принцем".

Уже снявший к 1968 году свои главные шедевры Трюффо, не смущаясь, называет мерзавцами тех режиссеров, кого удовлетворяют штампы, до которых никогда не опускался недооцененный и непревзойденный Любич: "Он не таков, он будет трудиться в поте лица, стараться изо всех сил и умрет в результате на 20 лет раньше, чем мог бы".

Вот, например, как решает Любич в "Ангеле" сцену обеда, на котором впервые встречаются героиня Марлен Дитрих, ее случайный любовник и ее муж. Он обходится без  демонстрации томных взоров, без многостраничных трескучих диалогов и мучительного выяснения отношений. Обходится летучим прикосновением, ставшим его главным "брэндом" и получившем в литературе название - "прикосновение Любича" (Lubitsch"s touch). Режиссер демонстрирует нам…. тарелки только что отобедавших героев. На тарелке Марлен отбивная не тронута. На тарелке любовника она нервно порезана на мелкие кусочки, но тоже не съедена. И лишь тарелка ничего не подозревающего мужа пуста….

Да, Любич умер в 55 лет, сняв 76 картин (около 50 из них - немые). Разделявший подобное отношение к делу Трюффо не дожил и до этой цифры, скончавшись в 52. Долгих вам лет жизни, арт-бракоделы всех мастей, самовлюбленные мастера художественной пошлости, способные лишь на воспроизводство штампов интеллигентского или обыденного сознания!..

Источник