Клавишник питерской группы Otto Dix Мари Слип выпустил третий сборник рассказов "Недалеко от гетто"
Дарк-вейв команда Otto Dix – это воплощенная мечта великого русского философа Павла Флоренского о синтезе искусств. В то время как нынешние музыканты, художники и поэты стремительно разбегаются по своим локальным "корпоративным тусовкам", участники группы норовят объять необъятное.
"Диксы" записывают атмосферные альбомы (зачастую трудно поддающиеся привычной рубрикации), устраивают художественные выставки, неустанно экспериментирует с лазерным кибер-шоу, выпускают литературные альманахи и "сольные" книжки своих участников, поддерживают талантливую молодежь. Их немеркнущий энтузиазм подкупает. "Сейчас, когда все бегут с этого корабля, мы, наоборот, туда лезем. Если мы все-таки туда заберемся, мы сможем вырулить и поведем его туда, куда надо", - воодушевленно говорит их фронтмен Михаэль Драу.
Самоуглубленный клавишник группы Мари Слип, как истинный музыкальный мозг и талантливый программист, обычно предпочитает оставаться в тени. В отличие от Михаэля Драу, увлеченного техногенной философией, Слип отдает предпочтение темным сторонам социума. Предыдущий сборник рассказов музыканта "Человек-Инфу" акцентировал внимание читателя на интровертах и аутистах, добровольно рвущих последнюю связь с обществом. В новой книге "Недалеко от гетто" Слип поднимается уровнем выше, переходя на универсальный язык притч.
Львиную долю сборника "Недалеко от гетто" занимает одноименная повесть. Название настраивает на антиутопию. И действительно, в описании свалки, которая существует как изолированный от социума микромир, можно найти параллели с гротескной футурологической повестью Натальи Иртениной "Культурный слой". Писательница смоделировала потребительское общество будущего, где вполне счастливые люди живут на помойке, топят свои картонные жилища сушеным человеческим "гуаном" и расплачиваются крышками от пивных бутылок. Однако Слип ничего не моделирует, а пишет лишь о том, что действительно видел, живя на Дальнем Востоке в хмурые 90-е: паленая водка, от которой моментально слепнешь; нувориши, ворующие целые токарные станки; нищие поселения, обреченные на вечную войну цыган и "афганцев".
Повесть фрагментарна: в ней нет ни начала, ни конца, ни линейного сюжета. Главным цементирующим элементом здесь служит спившийся сторож свалки по кличке Батый, сквозь призму восприятия которого читатель постигает беспросветные эпизоды. Батый – философ. Ближе всего он оказывается к дзен-буддизму, хотя в его миросозерцании запросто можно обнаружить черты манихейства, гностицизма и экзистенциализма.
Само прозвище Батый заслуживает отдельного анализа. Строго говоря, в переводе с монгольского оно означает "сильный государь", но Мари Слип имел в виду явно не это. В книге говорится, что Батый переводится как "драгоценный цветок", что на самом деле служит характеристикой главного героя: цветок, распустившийся посреди непролазной грязи. Ключ к окончательному пониманию авторского замысла находим в фольклоре. С одной стороны, Млечный Путь русский народ раньше называл "Батыевым Путем" - неслучайно сторож в повести так любит наслаждаться видами звездного неба. С другой – в дилогии Павла Мельникова-Печерского "В Лесах" и "На горах" упоминается о Батыевой тропе, ведущей к потаенному Граду Китежу. Так же и герой Слипа приводит своих собеседников (да из всех нас) из обыденных представлений к подлинной мудрости.
Рассудительный сторож является в сборнике и ключевым персонажем иносказательного цикла "Притчи Батыя". Все коротенькие истории построены по одной и той же схеме. В одном купе едут врач, православный священник и Батый. Доктор, будучи убежденным материалистом и закоренелым циником, снисходительно или презрительно делится каким-нибудь наблюдением. Батюшка чаще всего оспаривает собеседника. Батый же выносит окончательный вердикт – иногда афористичный, иногда парадоксальный. Как идеалист сторож чаще всего оказывается ближе к священнику, нежели к врачу. Правда, в нескольких ситуациях служитель культа представлен у Слипа несколько утрированно (и тогда Батый с ним, понятное дело, не соглашается). В частности, настоящий православный священник никогда бы не сказал: "Лишь тот, кто живет ради познания, достоин называться человеком". Восточные христиане в каждом человеке видят Образ Божий, а веру и милосердие неизменно ставят выше знания. Иначе бы первыми родившегося Христа узрели бы высокоумные волхвы, а не простые, но чистые сердцем пастухи.
Также сборник "Недалеко от гетто" содержит повесть "Путешествие в Пяткаранту" (в которой автор своеобразно переосмысляет техногенные увлечения своего коллеги по группе Михаэля Драу и в очень завораживающем контексте упоминает о "Сказочной тайге" "Агаты Кристи"), а также двухчастный цикл аллегорических рассказов "Люди и звери". То, что в первых двух сборниках определялось несколько неуклюжим термином "социальная мистика", теперь изящно маркировано как "магический реализм". Если раньше мы просто знали, что Слип много пережил и способен видеть вещи чуть иначе, чем их воспринимает большинство людей, то теперь он облекает свои причудливые открытия в максимально доступные, лаконичные и удобоваримые формы. Ни грамма позы и напускного пессимизма – все намного страшнее и ирреальнее на самом деле.