В Париже состоялась одна из самых долгожданных премьер сезона — на сцене Театра Елисейских Полей французская балерина Сильви Гиллем представила свою новую программу "6000 Miles Away", в которую вошли спектакли лучших современных хореографов Матса Эка, Уильяма Форсайта и Иржи Килиана. Рассказывает МАРИЯ СИДЕЛЬНИКОВА.
В премьерный вечер в Театре Елисейских Полей собрался высший балетный свет Парижа. В центральной ложе на соседних креслах сидели звезда Ла Скала Массимо Мурру, которому через день предстояло танцевать с Гиллем Форсайта; Лоран Илер — ее бывший любимый партнер и ныне второй человек в балете Парижской оперы; Брижит Лефевр — руководительница труппы, которую балетоманы считают основной виновницей того, что их фаворитку не приглашают выступать на главной французской сцене.
В программе три спектакля живых классиков. За право поставить их бьются лучшие труппы мира, но Сильви Гиллем они сдаются без сражения. Название "6000 Miles Away" она выбрала в память о жертвах разрушительного цунами в обожаемой ею Японии: в день трагедии неуемная труженица репетировала в Лондоне, ровно в 6 тыс. милях от Токио. Случайным гостем выглядит "27' 52"" Иржи Килиана. Легендарный худрук Нидерландского театра поставил этот дуэт десять лет назад, и даже спустя время в исполнении молодых танцовщиков Орели Кайла и Лукаса Тимулаки он мог бы стать козырем любой современной программы, но в бенефисе Гиллем ему, кажется, отведена скромная роль заполнить паузу, которую хозяйка вечера берет для отдыха.
В передышку закрался и неожиданный лирический бонус парижской премьеры — миниатюра "Memory", придуманная Матсом Эком в 2005 году для своей жены, балерины Аны Лагуны, и Михаила Барышникова. На этот раз в роли Барышникова на сцену вышел сам Эк. 20 минут семейной "Памяти" складываются из аккуратно выхваченных ситуаций из их семейных будней, о которых не расскажешь ни в одном интервью: как они грустят, нежно уткнувшись друг в друга; как иногда от отчаяния опускаются руки, но рядом есть тот, кто всегда подтолкнет идти дальше; как от души ребячатся, рассекая по сцене на крутящемся кресле, и как, положив седую бороду на белесую макушку, следуют друг за другом всю жизнь.
"6000 миль..." Сильви Гиллем начинает с "Rearray" Уильяма Форсайта — роскошная, решительная, в блестящей, даже без скидок на возраст, форме, она выходит на полутемную сцену вместе со своим давним партнером и лучшим солистом Парижской оперы Никола Ле Ришем. Ее творческий роман с Форсайтом начался более 20 лет назад, когда хореограф-интеллектуал поставил на молодую француженку "In the Middle, Somewhat Elevated",— с тех пор ни одной балерине не удалось столь мастерски решить в танце форсайтовские формулы.
В новой работе он вновь загоняет свою музу в некую математическую таблицу (rearray можно перевести как нечто "упорядоченное заново"). Серия виртуозных связок, которые каждый раз внезапно возникают из полумрака и так же резко обрываются, выстроена по четко заданной траектории: подныривая под невидимые преграды и огибая воображаемые углы, тело с бешеной скоростью хаотично соединяет точки нелогичного на первый взгляд рисунка, но стоит остановить движение, как зафиксированная поза выдает строгий геометрический чертеж. Гиллем и Ле Риш сложились в идеальную, работающую на износ пару: в ее беспощадную четкость движений, где бесконечно длинные ноги с прежней легкостью взмывают к голове и замирают в безупречных арабесках, он вносит выверенную долю лиричности, и в холодном форсайтовском механизме находится место чувствам.
"Bye" ("Прощай") Матса Эка на музыку последней фортепианной сонаты Бетховена — полная противоположность "Rearray" Форсайта. Его волнует движение, идущее от сердца, но не от головы, и техника для него пустой звук, если за ней не стоят эмоции. Хореограф говорит, что его пьеса о поиске, о том, что каждый в определенный момент жизни задумывается, куда ему дальше двигаться. На сцене установлен видеоэкран, испуганная, скромно одетая Сильви Гиллем сперва появляется на нем и оттуда неуверенно ступает на сцену. Этот экран символизирует и ее внутренний мир — со своим видеодвойником она ведет постоянный диалог, и границу между ней и людьми, с которыми ей непросто найти взаимопонимание, и пройденный возрастной рубеж. По Эку, именно с возрастом и связаны главные поиски 47-летней Гиллем: уверенные, сильные прыжки и батманы классической балерины контрастируют с сутулыми, крючковатыми эковскими па, она одновременно и властна, и уязвима. Но в своем соло волевая "мадемуазель нет" даже не пытается переиграть время. "Я буду продолжать, пока я могу и пока я счастлива на сцене",— неоднократно заявляла Гиллем. И эта программа не оставляет сомнений, что "Прощай" прозвучит еще очень нескоро.