Писатель Виктор Топоров — о том, как обеспечить настоящую ротацию власти

Виктор Топоров. Фото: Светланы Васиной

Всё, господа! Избирательный цикл (итерация) завершен. Отдельные приступы недовольства, я бы даже сказал, колики недовольства, имеют сугубо инерционный и/или ситуативный характер. Одним указ — Центризбирком, другим — Госдеп, но если уж госдеповские выводы точь-в-точь совпадают, как сейчас, с центризбиркомовскими, то о чем и кому, да и не в последнюю очередь с кем спорить? С «волшебником» Чуровым или (раз уж вы никому другому не верите) с Бараком Обамой?

«Сворачивайте палатки!» — так прозвучал бы искренне благожелательный совет нашим горе-оппозиционерам и просто оппозиционерам, но, к счастью, они так и не посмели (или не успели? хотя вроде бы время было) сии воистину библейские шатры развернуть. Выборы закончены — забудьте. Кровь, слава богу, не пролилась; ничего непоправимого и/или непростительного не сделано, да, в общем-то, и не сказано; а даже если и сказано, то сказано сгоряча. Сказано в основном психически неуравновешенными людьми, привыкшими профессионально потешать публику — и вдруг ненадолго ставшими ее «соколами» и «буревестниками», хотя иная не в меру раскричавшаяся птичка куда сильнее смахивает на «жирнотелого» пингвина.

«Прошедшие президентские выборы были честными, но несправедливыми» — такова оборонительная линия, к которой отступили сейчас вожди Болотной и Сахарова, да и недавние участники президентской гонки (кроме, разумеется, ее победителя). Тезис этот верен с точностью до прямо противоположного: закончившиеся выборы не были, да и не могли быть честными, однако они принесли справедливые результаты. Справедливые, очевидные, да и всеми ответственными людьми заранее предсказанные.

Выборы никак не могли быть честными просто потому, что на самом деле это были никакие не выборы. «Выборы царя при живом царе и с его участием» — формула теоретически, исторически и мифологически невозможная. Единственную смутную аналогию — состязание возвратившегося Одиссея с женихами мнимо овдовевшей Пенелопы — как-то не хочется вспоминать с оглядкой на дальнейшую судьбу этих достославных эллинских персонажей.

Памятуя о том, что В.В. Путин фактически правит Россией уже 12 лет, так называемые президентские выборы имели, по сути дела, один-единственный смысл: это был всенародный референдум о доверии лично Путину. И национальный лидер (если воспользоваться льстивым выражением Глеба Павловского) вотум доверия получил. Вот почему так важно было победить уже в первом туре — и вот почему, кстати, сам премьер-министр однажды, в начале гонки, обмолвился о том, что вообще уйдет из политики, если не выиграет выборы уже 4 марта.

Означает ли это, что в нашей стране вообще невозможен переход высшей власти не к самому себе (или тобою избранному «престолонаследнику»), на что давным-давно сетовал ныне покойный замечательный политолог Дмитрий Фурман? То есть обречены ли мы на цезаризм — ибо подразумеваемое государственное устройство называется именно так? Ответ неоднозначен и не слишком радостен: если и не обречены навсегда (а ничего рокового в этом и впрямь нет), то обречены практически — как минимум до тех пор, пока в стране не разовьется реальная двухпартийность (при номинальной многопартийности).

Только две одинаково или сопоставимо сильные массовые партии со своими финансами, прессой и инфраструктурой — и с сопоставимым влиянием во всех слоях общества — могут обеспечить не просто формальную, а сущностную ротацию власти. У нас есть такое? У нас такое предвидится? То-то и оно, что нет. А раз нет, то хоть царское самодержавие, хоть парламентская республика — на выходе всё равно получается цезаризм.

А как же 1996 год, спросите вы. А вот так же! Драматизм и уникальность ситуации 1996 года определялись двумя обстоятельствами. Во-первых, у нас не было двух настоящих партий, а имелась только одна — КПРФ, а это означало, что к избранному от партии президенту Зюганову автоматически перешли бы цезаристские полномочия, потому что второй партии, способной переиграть коммунистов на электоральном поле, тогда не было. То есть или цезаристы во главе с Ельциным — навсегда, или цезаристы во главе с Зюгановым — тоже навсегда, а никакие не сугубо парламентские схватки остроконечников с тупоконечниками.

А во-вторых, это непременно должны быть две центристские партии. Левоцентристская и правоцентристская (что бы мы под этим, каждый раз иное, ни подразумевали). Нельзя сказать, что у нас не предпринимались попытки строительства такой двухпартийной системы. Предпринимались! Вот только получались либо вождистские партии карманного формата, либо бессмысленные карикатуры на КПСС, либо и то, и другое сразу.

Парламентскую демократию, конечно, необходимо развивать. И в президентской (в суперпрезидентской) республике тем более, ведь только она обеспечит реальную ротацию власти. Или, по Фурману, ВОЗМОЖНОСТЬ сущностной ротации власти. Однако пока суд да дело, у нас имеет место ПРЯМОЕ НАРОДОВЛАСТИЕ. В форме референдумов о доверии лично президенту, проводимых опять-таки под названием президентских (альтернативных) выборов. И альтернатива всякий раз и впрямь имеется. Вот только не внешняя, а внутренняя.

Содержательная повестка только что закончившегося референдума (или, если угодно, выборов между Путиным и Путиным) была такова: как в 1990-е или как в 2000-е? «Дешевое» либеральное государство или «дорогое» патерналистское? За богатых (супербогатых) или за бедных?.. Разумеется, всё это в усредненных центристских вариантах, но только так... А все остальное — благоглупости, пустая риторика и казуистика, чистая демагогия. Или вернее, конечно, — грязная демагогия.

В.В. Путин (изначально, в 1999–2000 годах, кандидат правого центра) получил сейчас доверие еще на шесть лет как фактический кандидат левого центра; получил мандат на укрепление и развитие социальных и попросту социалистических паттернов, получил мандат на дальнейшее восстановление патерналистского государства (да и полицейского государства тоже) — вот что важно и вот что, по моему смиренному мнению, справедливо. По моему мнению, поддержанному еще несколькими десятками миллионов (включая проголосовавших за Зюганова и Миронова) и всего несколькими миллионами голосов оспоренному. И всего несколькими десятками крикунов публично отвергнутому.

Источник