На главной сцене страны танцовщики из La Scala завершили год «Россия — Италия» — скорее сносно, чем безукоризненно

Дирижер миланского театра La Scala Даниэль Баренбойм. Фото: РИА НОВОСТИ/Владимир Вяткин

Балетная труппа La Scala, несколько дней выступавшая в Большом театре, в завершение гастролей станцевала «Сон в летнюю ночь» Джорджа Баланчина. Спектакль, совпавший с закрытием масштабного мероприятия, растянувшегося на целый год, предварили выступления официальных лиц.

Александр Жуков (в тот вечер еще в своей прежней должности — заместителя председателя правительства Российской Федерации) и министр культурного наследия и культурной деятельности Италии Лоренцо Орнаги подвели итоги перекрестного года, заметив, что искусство — своеобразная кровеносная система всех областей человеческой деятельности. И важна она гораздо больше политики, экономики, промышленности, а также всего остального вместе взятого.

Шедевр Баланчина, сочиненный на музыку Мендельсона в 1962-м году, лишь подтвердил мысли высоких чиновников. Если участь спасать мир, согласно догадкам героев Достоевского, действительно выпала красоте, то в первую очередь красоте балетной. Движения, музыка, цвет и свет пересказали Шекспира точнее слов.

Повелитель леса Оберон и его прислужник Пак, волшебное существо неопределенного рода, затеяли глумливый эксперимент над людскими чувствами. Череда снов, пробуждений, обманов, подмен, невольных любовных измен и недоразумений сложилась в композицию, ни с чем не сопоставимую по изобретательности и богатству оттенков. Божественные диагонали и золотые пропорции классики поминутно нарушались и вновь возрождались в хореографических постройках дивной красоты.

Конечно, Баланчин лукавил, говоря, что в своем «Сне» играл в Петипа. На самом деле он ставил барочную сказку о своем XX веке и его душевных смутах. А также о том, как золотой век остался в одних только в грезах. Декорации и костюмы Луизы Спинателли усилили иллюзорность призрачного видения. В «Сне в летнюю ночь» каждая деталь продумана до мелочей, всё естественно и гармонично, как дыхание.

Все это миланцы станцевали скорее сносно, чем плохо. Вернее, не совсем безукоризненно. Хотя к стилю Баланчина такие выражения неприменимы. Его эстетская, изощренная неоклассика требует великолепия. Так почему бы балетной труппе Большого театра, пребывающей в отменной форме, не взяться за этот увлекательный сюжет?

Быть может, новый энергичный худрук Сергей Филин вступит в переговоры с Фондом Баланчина и добьется красивых побед? Тем более что оркестр Большого театра, игравший под руководством итальянского маэстро Алессандро Феррари, партитуру Феликса Мендельсона уже выучил.

Источник