Культура

В Театре на Малой Бронной - очередная премьера

Фото: mbronnaya.theatre.ru

В Москве закончился фестиваль NET (Новый европейский театр)

Дмитрий РОМЕНДИК — 03.12.2010

12 лет он показывает  публике новые тенденции мирового  театрального процесса. В этом  году тема фестиваля Staging abroad, то есть спектакли поставленные  режиссерами-иностранцами. Добрая половина  из них - постановки русской  классики. Из "русских" постановок как всегда доминировал Чехов, но был и один Гоголь.

Мировая популярность Чехова отличается от популярности других русских классиков. Достаточно посмотреть голливудские фильмы по Достоевскому, Толстому или Гоголю. В них обязательно  присутствует этническая экзотика: запряженная тройка, цыгане, балалайка и так далее. В постановках же по Чехову национальная принадлежность героев как правило не подчеркивается. Западная цивилизация воспринимает его как своего. Свой путь к славе он прошел не напрямую из России, а через своего племянника - великого русского актера Михаила Чехова, который подсадил в свое время Голливуд на чеховско-станиславскую иглу, обучая американских звезд технике актерского мастерства. Теперь его пьесы по частоте постановок в мире делят первое-второе место с Шекспиром. Кроме того, персонажи Чехова в отличие от других русских классиков не задают постоянно вопрос: "Что нам делать с Россией?", а сконцентрированы на решении своих личных проблем, понятных в любой стране без всякой политики и излишней философии. 

И не удивительно, что  в рамках фестиваля к нам приехали спектакли именно по Чехову: "Палата номер шесть" берлинского "Дойчес-театра" в постановке болгарина Димитра  Гочева, "Дядя Ваня" вильнюсского "Городского театра" в постановке французского режиссера Эрика Лакаскада, а также документальный фильм о репетициях "Вишневого сада" в пригороде Вильнюса финским режиссером Христианом Смедсом. А вот спектакль по Гоголю - "Мертвые души" был поставлен в рижском Национальном театре Латвии нашим соотечественником Кириллом Серебренниковым. Кстати, во время фестиваля нам поступили известия из Риги: "Мертвые души" получил в Латвии главную театральную премию страны "Ночь лицедеев" за лучший драматический спектакль сезона. 

"Мертвые души" получился на редкость остроумным. Фразу из начала романа: "Что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось в Москву, или не доедет?" - "Доедет", отвечал другой. "А в Казань-то, я думаю, не доедет?" - "В Казань не доедет", отвечал другой." - режиссер решил так: на сцене лежали покрышки и актер отрезал от них по кусочку и пробовал на зуб. Распробовав отвечал: "Доедет" или "Не доедет". Серебренников как хороший портной взял литературную подкладку и пришил к театральному пальто: гоголевский текст постоянно облекается в предметную форму. Например, когда в конце Чичиков заполняет стол пластиковыми стаканами и пьет из них попеременно, разговаривая с купленными мертвыми душами, понимаешь, что каждый стаканчик - это душа крестьянина и вот они все стоят перед ним на столе. Сцены на литовском языке перебиваются русскими песнями: прозаические тексты Гоголя положены на прекрасную музыку Александра Маноцкова. Финальная песня "Русь! чего же ты хочешь от меня? какая непостижимая связь таится между нами?", думаю долго еще будет навязчиво вертеться в головах тех, кому удалось посетить спектакль. 

Но вернемся к  Чехову. В спектакле "Палата номер  шесть" берлинского "Дойчес-театра" использован интересный литературный ход - пациенты палаты для душевнобольных одновременно являются персонажами разных чеховских пьес. Увы, фантазии режиссера не хватило, чтобы воплотить идею на должном уровне, актеры играют уныло, да и режиссерских находок до обидного мало. Вторым чеховским событием была видеоинсталляция Living-on Cherry Orchard. Видеоинсталляция в данном случае - это документальный фильм о подготовке литовского спектакля "Вишневый сад", где действие разбито на три видеоэкрана, синхронно показывающих параллельные, но разные сюжеты. На этом проекте можно было бы не останавливаться. В конце концов, зачем массовому зрителю видеть кухню репетиций, если бы не одна оригинальная деталь. Сам спектакль игрался в старом доме в пригороде Вильнюса и если первое действие проходило в доме, то второе - в саду. 

Тут мы подходим к  главному спектаклю чеховской части фестиваля - "Дяде Ване" режиссера Эрика Лакаскада, поставленного в вильнюсском театре Оскара Коршуноваса. Спектакль показывает очень важную тенденцию. Действие происходит в интерьере середины XX века и соответствующих костюмах. Сцены нет - перед первым рядом ровная площадка, где проходит обычная светская вечеринка. И тут, благодаря эффекту присутствия мы понимаем - грани между нами и чеховскими персонажами не существует. Величие Чехова именно в том, что в какое бы время, в какую бы европейскую страну не перенесли действие - это о нас с вами, о тех проблемах, которые волнуют нас здесь и сейчас. 

И не случайно, другой фестиваль, крупнейшая российская театральная  премия "Золотая маска" номинировала только что две постановки "Дяди Вани" на главный приз - спектакль питерского Александринского театра (реж. Андрей Щербан) и вахтанговский спектакль (реж. Римас Туминас). Почему же именно "Дядя Ваня" вышел на авансцену и актуализировался именно сейчас, а не другие, не менее знаменитые пьесы Чехова? Почему именно этот спектакль о невозможности простого человеческого счастья так волнует постановщиков, программных директоров фестивалей и зрителей? 

Мы живем во время  информационной революции и гигантских прорывов новых технологий. Человечество поднялось на новый виток цивилизации и возникло ощущение что вот она птица счастья и мы практически ухватили ее за хвост. Но вслед за этим последовало жестокое разочарование - счастья как не было, так и нет. Нет у доктора Астрова и Ивана Петровича, живущих в деревне "на земле" и делающих дело. Нет у профессора Серебрякова, живущего интеллектуальным трудом, нет у его жены, единственное дело которой - маяться от безделья. Нет у инженеров, программистов, учителей, рабочих из нашей жизни. Да, улучшилось качество жизни, а счастья все нет. И снова возникает вопрос - что же нам делать со своей жизнью? Чехов не отвечает на него, но он как никто другой в мировой литературе и театре громко и отчетливо его ставит. А правильно поставленный вопрос - это уже серьезный шаг в получении ответа.

Источник