Канадский певец Гару (настоящее имя Пьер Гаран) представил в Москве программу "Джентльмен-грабитель". БОРИС БАРАБАНОВ был бы готов рукоплескать вместе с фанатами, если бы не увидел в программе хоть что-то, чего исполнитель роли Квазимодо в оригинальной постановке мюзикла "Notre Dame De Paris" раньше не показывал в России.
В самом начале шоу в "Крокусе" Гару пригласил зрителей в свой "Музей песни". Декорации представляли собой несколько репродукций шедевров классической живописи и пару статуэток из тех, которых московским дачникам предлагают в лавках у обочин шоссе в качестве украшений для их шести соток. Горели свечи, лилось шампанское. Все это могло бы впечатлить или создать настроение, если бы не вызвало таких сильных ассоциаций с эстетикой шансона совсем не французского. Так понимают сценографию отечественные ресторанные певцы, выбившиеся в "большие" артисты.
Корреспондент "Ъ" обнаружил, что текст о предыдущем концерте певца в большом и статусном московском зале, датированный 2008 годом, в целом вполне сносно описывает то, что случилось в этот раз. Песни, написанные не для Гару и часто до его рождения, занимают больше половины всей его программы. Он по-прежнему осознает себя прежде всего артистом развлекательного жанра, а уже потом — носителем какой-то своей собственной идеи. И его сильный, богатый голос все так же способен раскрасить новыми красками самые заезженные хиты.
Прошлогодний альбом, который Гару представляет в длительном турне по территории бывшего СССР, называется "Gentleman Cambrioleur" ("Джентльмен-грабитель"). Название своей программы Гару разъяснил следующим образом: "Я беру чужие песни, но так действуют все, многие так называемые "джазовые стандарты" — это переделанный французский шансон!". В качестве доказательства Гару исполнил "Autumn Leaves" (в оригинале — "Les Feuilles Mortes") Джозефа Косма, "Beyond The Sea" (в оригинале — "La Mer") Шарля Трене и "My Way" (в оригинале — "Comme d`Habitude") Клода Франсуа. Потрясающее откровение. В первую очередь, конечно, для тех, кто за музыкой как таковой не следит и привык потреблять ее в виде "мотивчиков", исполняемых кабацкими оркестрами. Или в караоке.
Дальше Гару исполнил "Les Champs Elysees" Джо Дассена, "Da Ya Think I'm Sexy?" Рода Стюарта, "La Boheme" Шарля Азнавура, посвятил своей матери песню Элтона Джона "Candle In The Wind" и вспомнил, как на домашних праздниках бабушка просила его, маленького, спеть "Let It Be" The Beatles. А где "Let It Be", там и "Hey, Jude". А где The Beatles, там и Элвис. Исполняя попурри из песен Элвиса Пресли, Гару выглядел уже не "джентльменом-грабителем", а банальным ярмарочным имперсонатором, то есть в своем желании угодить гостям опустился буквально до площадного жанра, при этом прикидываясь "большим артистом".
Гару чесал публике пятки, выдавая один международный шлягер за другим и не забывая посылать в стоячий партер белозубые улыбки, получая в ответ букеты цветов и плюшевых медвежат от преданных московских поклонниц. Публика узнавала все песни и даже не трудилась как следует подпевать, настолько сильным было ощущение кабака. "Фан-база" Гару, похоже, ослеплена его Квазимодо раз и навсегда, ей, как и в любом другом случае фанатизма, то есть безоглядной любви, не важно, хорош ли кумир именно сейчас и что его сейчас волнует. Кумир — мягкая игрушка из девичьей спальни, повод для концентрации чувств, которые по каким-то причинам не смог тронуть никто из отечественных исполнителей.
Единственный номер из "Gentleman Cambrioleur", который прозвучал на должном уровне драматизма,— "Everybody Knows" соотечественника Гару Леонарда Коэна. Но даже в нем певцу не удалось остаться в рамках суровой сдержанности, свойственной оригиналу. Гару не удержался и выдал несколько чисто мюзикловых, площадных вокальных пассажей, вполне в духе песни "Belle", без которой, конечно, тоже не обошлось.
Лучше всего у Гару получалось петь свое. Вот в этом странном франкофонном поп-роке для больших арен, который формально так похож на весь остальной, а по кабаретному настроению, заложенному в него когда-то Жан-Жаком Гольдманом и Люком Пламондоном, безошибочно идентифицируется, как нечто отдельное, Гару с его громоподобным хриплым вокалом, конечно, невероятно силен. Жаль, но то, чем он ценен в первую очередь, включая, кстати, совсем новые песни, в программе, которую он "катает" по бывшему Советскому Союзу, совсем потерялось. Впрочем, так ли уж это важно, если в декабре здесь планируют показать восстановленную для гастрольного проката изначальную версию "Notre Dame De Paris" со всеми оригинальными участниками? Девочкам пора запасаться плюшевыми медвежатами.