В Москве, на Лубянской площади, выступил главный французский техно-музыкант Лоран Гарнье. Сотни людей, собравшихся на празднование Дня города, слушали его захватывающий техно-сет. 14 сентября музыка Гарнье зазвучит на Новой сцене Большого театра. Диджей и композитор был приглашен хореографом Анжеленом Прель-жокажем для совместной работы над балетом "Апокалипсис". Специально для "Известий" с Лораном Гарнье встретился Алексей Певчев.
известия: Вы всегда находились в авангарде танцевальной музыки. Первым вашим стилем был хаус, главным идеологом которого вы стали, работая в легендарном манчестерском клубе Hacienda. Тогда вы смело вторглись в мир пост-панка. Потом были техно, джангл, бигбит, драм-н-бейс, хардкор - всего не перечислишь.
лоран гарнье: Да, мы как бы писали книгу, начиная каждый раз с нового листа и не придерживаясь никаких правил. Первые десять лет в электронной музыке были настоящим безумием. Все беспрерывно что-то делали. Правильно или неправильно - не важно. Просто было здорово! Но я не склонен ностальгировать. Техно уже двадцать пять лет живет и развивается, и ни конца, ни края этой истории я не вижу. Сейчас меня больше всего интересует стиль дабстеп. Из всей электронной музыки он самый дальновидный и жизнеспособный. Процесс производства этой музыки очень трудоемок, почти необъясним, и мне это тоже нравится. Здесь есть настоящий вызов.
и: Мрачные индустриальные мегаполисы - Ливерпуль, Манчестер, Чикаго, Детройт - в разное время становились центрами популярнейших стилей. Как вы думаете, где произойдет следующий взрыв такого масштаба?
гарнье: Ну зря вы так. Нью-Йорк был очень серьезной площадкой для диско, но, на мой взгляд, он совсем не мрачный. А вообще я не считаю, что новая музыка придет из города. Несмотря на то, что каждый город обладает определенной атмосферой. Детройт, Париж, Москва - все они по-своему особенные. Мир глобален, общение людей через интернет делает его еще более глобальным, и ни один город не сможет держать свою волну - так, чтобы ни с кем не делиться - дольше трех месяцев. Потом она захлестывает мир.
и: Можете выделить три наиболее важных события в вашей карьере?
гарнье: Это не так-то просто. Диджейство - это то, о чем я мечтал с детства. Делиться музыкой с множеством других людей, которым это нравится, - невероятно! Вторая вещь - начало работы в студии и производство собственной музыки, сведение треков. Ну, а третья - это то, что я двадцать из своих сорока четырех лет стою за вертушками и наслаждаюсь тем, что делаю, и моя музыка не звучит архаично. Кто-то из молодых открывает с моей помощью что-то новое. Кстати, у меня еще есть собственное радио-шоу, и его слушают.
Сейчас основная проблема заключается в том, что молодые люди, которые увлекаются электроникой, на самом деле не слушают музыку, а тупо ее потребляют. Их интересует только танцевальная составляющая, и как только ритм прекращается, они теряют к звучанию всякий интерес. А я все еще пишу треки не только с танцевальным битом, а с настроением, со смыслом. Но теперь нужно делать выбор: если хочешь играть вживую, нужно думать о тех, кто придет тебя слушать и адаптироваться под них.
и: Несмотря на ваши сеты в престижных залах, наверняка найдутся скептики, уверенные, что диджей - это кто угодно, но только не музыкант и не композитор.
гарнье: Да какое мне дело? Если бы я занимался одним и тем же на протяжении последних двадцати лет, я бы умер от скуки. Но я сочинял музыку для джазовых выступлений, кино, мультфильмов, радио, телевидения и буду заниматься этим дальше. Недавно я написал электронную музыку для балета Большого театра, это одна из самых интересных работ за всю мою жизнь. Мы идем от настоящего хардкора к классике. Там есть одна песня, которую написал Бетховен.
и: Неплохое соседство. А как началось ваше сотрудничество с Прельжокажем, который ставит этот спектакль?
гарнье: С этим балетом случилось так. После прочтения либретто "Апокалипсиса" я дал Анжелену четыре-пять треков. Ему понравилось, он внес коррективы, и с тех пор мы работали с ним на протяжении полугода каждый день. По-моему, получилось сильное партнерство.
и: Русская электроника была услышана в мире лишь однажды, когда некая группа ППК сделала трек Resurrection, девяносто процентов которого обеспечила музыка "русского Морриконе" Эдуарда Артемьева. Вы можете указать российским музыкантам-электронщикам какой-то путь к успеху?
гарнье: Я не владею рецептами успеха. Это касается как русской, так и французской музыки. Всем стоит заниматься своим делом, а не оглядываться на других. Когда Дэвид Боуи играл в Нью-Йорке на сцене человека-слона, люди спрашивали: зачем? А он просто отвечал, что любит это дело. Лучше и не придумаешь.