Этот мужчина публично отчитывает премьера Медведева, вслух говорит о проблемах страны. В последнее время российский президент делает непривычно резкие выпады в адрес правительственного аппарата. За этим стоит в первую очередь попытка ответить на продолжающиеся массовые протесты.
В России появился новый критик системы. Его знают во всем мире, однако на международные награды и похвалы Запада ему рассчитывать трудно. Это Владимир Путин.
Члены российского правительства, Государственного совета и Совета безопасности в последние недели имели возможность наблюдать необычайно разгневанного царя. На первом заседании государственного совета после президентской инаугурации Путина, 17 июля, на праздничное настроение не было и намека. В Георгиевском зале Кремля, в свете массивных люстр, глава российского государства начал прямой разговор.
Работу государственных служащих, оказывавших помощь жертвам наводнения в Крымске (в результате которого погибло больше 170 человек), президент назвал "неудовлетворительной". И отметил: "18 миллионов россиян, живут за чертой бедности - это слишком большая цифра". Путин посетовал по поводу "пропасти", которая пролегает "между бумажными отчетами и социальным самочувствием людей". Ещё один острый вопрос – положение дел в жилищно-коммунальном хозяйстве. Управляющие компании, приватизированные сомнительным образом, работают "неэффективно, а подчас просто люди сталкиваются с беспределом". Его слушатели - около ста обеспеченных высокопоставленных чиновников, в том числе министры, губернаторы и премьер-министр Дмитрий Медведев - сидели с серьезными лицами, никто не возражал.
Рассерженным гражданином номер один Путин предстал и двумя неделями позднее - тоже на заседании Совета безопасности в своей резиденции в Ново-Огарево. Там он в присутствии всей команды попросил Медведева уделить "самое пристальное внимание" доныне хаотичной ценовой политике в оборонной отрасли. И призвал главу правительства, как образцового ученика, который оказался не на высоте, "лично проконтролировать эту работу".
Похожие призывы к правительству вновь прозвучали из уст Путина и в середине сентября. Он объявил выговор министрам регионального развития и труда. Вердикт Путина: оба эти члена правительства известны виновны в системных сбоях. От них не поступает "никаких предложений новых принципов кадровой политики в системе госслужбы".
Автократия и бюрократия
Со времен распада Советского Союза никогда еще ведущий российский политик не аттестовал существующую систему столь уничижительно, как Путин в последние недели. Нынешний конфликт между путинской автократией и бюрократией являет собой в том числе и попытку отреагировать на продолжающиеся в Москве демонстрации с участием десятков тысяч оппозиционно настроенных граждан.
На этом фоне главный комментатор на государственном телевидении Михаил Леонтьев в прайм-тайм ополчился на "нашу оборзевшую так называемую элиту" - и подлил масла в огонь: "А она и не элита. И уж точно не национальная". Что под этим подразумевается, объясняет близкий к Кремлю политолог Вячеслав Никонов, уже многие годы остающийся надежным барометром настроений в администрации президента: "Элита у нас сейчас более космополитична, чем патриотична. При такой элите нельзя создать нормальную политическую систему".
Это не новая мысль. В конце 40-х годов (а дед Никонова Вячеслав Молотов тогда был министром иностранных дел) Сталин решил, что его окружает отчасти паразитический руководящий класс, склонный к космополитизму. В борьбе с таким явлением он сделал главную ставку на лагеря. Репрессии коснулись, в частности, жены Молотова - бабушки Никонова.
В поисках новой элиты
Путин - это не Сталин, Никонов - это не Молотов. Но очередную десталинизацию в историографии, четвертую со времени смерти Сталина в 1953 году, за которую выступало либеральное окружение Медведева, уже сегодня можно считать провалившейся.
Ответ на вопрос, почему советская система смогла наложить столь глубокий отпечаток на Россию, в 1937 году нашел толковый религиозный философ Николай Бердяев, эмигрировавший из страны. Его тезис: после русификации коммунизм в равной мере умело использовал как традиционную готовность русского народа к самопожертвованию, так и "главную черту русского существа, стремящегося к тотальному". И потому коммунистам - в частности, в связи с индустриализацией - удалась "расркыть русские первоэнергии". Это Бердяев написал еще за годы до того, как Сталин - в том числе и с помощью возрожденной Русской Православной Церкви - мобилизовал народ на победу над гитлеровской Германией.
Но от высоко мотивированной и вместе с тем испытывающей давление молодой трудовой профессиональной элиты, которая тогда обеспечила победу, сегодняшняя Россия очень и очень далека. В поисках новой элиты Путин в последнее время регулярно "идет в народ", в регионы. В начале сентября, выступая перед учащимися и преподавателями кадетского училища в Краснодаре, он призвал ввести усиленное "военно-патриотическое воспитание", которое должно использовать "лучший опыт, который был и в Российской Империи, и в Советском Союзе".
Он убежден: нельзя, чтобы Россия "растеряла себя как нацию" - ведь "попытки влиять на мировоззрение целых народов, стремление подчинить их своей воле, навязать свою систему ценностей и понятий - это абсолютноя реальность". Путин имеет в виду политику Соединенных Штатов, которые, правда, не называет. При этом глава государства сталкивается с проблемой: во многом неясно, на чем может основываться столь желанное им патриотическое воспитание. У россиян нет общего видения своей новейшей истории. Ни одна значительная фигура XX века не оценивается ими единодушно.
Кем был Ленин, вождь большевистской революции 1917 года - модернизатором или преступником? А Сталин - олицетворением величайшей военной победы в российской истории или человеком, виновным в массовых убийствах? Наконец, кем почитать первого президента Российской Федерации, Бориса Николаевича: разрушителем многонационального союзного государства или основателем демократической России? По этим взрывоопасным вопросам, касающиеся идентичности россиян, консенсуса не существует, споры продолжают тлеть. Фатальная склонность российской интеллигенции к самобичеванию не позволяет рассчитывать на быстрые перемены в данной связи.
Сегодняшние российские придворные напоминают корыстных и алчных бояр при дворе царя Ивана IV - Грозного, или Ужасного, как его называют на Западе. Через 17 лет после венчания на царство он решил, что ему нужна новая элита. Такой вывод привел к созданию беспощадной службы безопасности - опричнины. Но существенная часть опричнины сама деградировала до уровня банды грабителей. Эксперимент закончился катастрофой. И повторять его ни к чему.
Россия на перепутье
Впрочем, московские эксперты, критически настроенные по отношению к правительству, согласны в одном: со своей нынешней элитой Россия может скатиться в еще более глубокий кризис. "Пока все разговоры о модернизации и инновациях были только блефом", пишет политолог Александр Нагорный. В нынешней властной элите, утверждает Нагорный, преобладает "паразитическая философия" клептократов. Это "угроза для национальной безопасности России". Россия на перепутье, продолжает он. Если и дальше двигаться по нынешнему курсу, то стране грозит "социальная и политическая катастрофа".
Нынешняя российская руководящая верхушка сложилась "в ходе совершенно сознательного ограбления и уничтожения нашей страны", убежден руководитель Московского института глобализации и один из самых точных аналитиков российского общества Михаил Делягин.
Руководящая верхушка класс, считает Делягин, есть "продукт искусственного отрицательного отбора". По мнению этого аналитика, Россию ждет "раскол" элиты. Но с этим связан шанс "оздоровления государства" и возрождения российской культуры.