DaoMail - путь письма
социальная почтовая служба (beta-версия)
весь DaoMail
вход / регистрация
Гость
ваша подписка (0
реклама
Тени Дома литераторов
| text | html

web-архив: по темам » Hi-Tech » периферийные устройства и аксессуары » акустика » акустические гарнитуры » это письмо

2012-08-17 17:47:22

Коллекционер жизни

В рамках работы традиционной книжной выставки-ярмарки, которая пройдет на ВВЦ, состоится презентация новой книги Андрея ЯХОНТОВА "Тени Дома литераторов".

											Рисунок Алексея Меринова

Рисунок Алексея Меринова

В ней собраны апокрифы, предания, байки, анекдоты, легенды знаменитого особняка, расположенного на Большой Никитской и известного москвичам своей так много вмещающей аббревиатурой ЦДЛ... Отдельные персонажи этого произведения лишь отдаленно напоминают своих прототипов, а совпадения имен, характеров, событий и цитат и вовсе носят случайный характер.

8 сентября в 13.00 на стенде 47 (зал А, ряд А) будут представлены и другие книги писателя: "Учебник Жизни для Дураков", "Учебник для Дур", "Закройщик времени", "Бывшее сердце", "Коллекционер ошибок", "Роман с мертвой девушкой"... В качестве приглашения — главы новой книги.

МИНИСТР ЩЕЛБАНОВ, ГРОБ МАЛЕВИЧА И БРИЛЛИАНТЫ ЗОИ ФЕДОРОВОЙ

Продолжал дискутироваться вопрос о подобающем подарке автору гимна Феофану — в связи с его грядущим юбилеем. Под предводительством Амикашенова мы наведывались в комиссионные магазины — там и только там разрешено было выставлять на продажу полотна художников прошлого века и допотопные самовары, а также прочую рухлядь минувших лет. Увы, ничего даже отдаленно похожего на феофановские пристрастия обнаружить не удавалось. Референт Феофана, Арнольд Амикашенов (благороднейший, по словам сценариста Раздолбаева, дворянин), скупавший всюду где возможно древние раритеты, предложил разыскать гроб Казимира Малевича, выдающегося художника, похороненного в Немчиновке, под Москвой. Легенда о размалеванном живописцем лично для себя саркофаге давно циркулировала в среде собирателей антиквариата и не давала коллекционерам покоя.

Мы отправились на поиски. Отыскать затерянную могилу супрематиста оказалось нелегко. Заходили в покосившиеся избы, расспрашивали старушек и стариков, бродили по заброшенным кладбищам, надеясь набрести на необычной формы крест...

В деревне Кислобродово на контакт с нами вышел средних лет ворюга-рецидивист (он одно время работал грузчиком в Третьяковке), который заверил, что располагает ценными данными о расписной реликвии: родная сестра его бабушки долгие годы ухаживала за могилой великого живописца.

Под вечер, когда стемнело, он повел нас на поле созревающего турнепса и отыскал меж грядок поросший жидкой полынью холм.

Я и Раздолбаев принялись копать, Амикашенов подавал команды. При свете фонаря и луны были извлечены из вырытой ямы гнилушки и череп. В неясном сиянии челюсти приветливо скалились. Мы погрузили деревяшки в тачку, а череп зарыли.

Уголовник заломил за свое содействие огромную сумму. Но доски того стоили. Мы перевезли их на квартиру Амикашенова и любовались полустершимися рисунками. На каждом было запечатлено по нескольку черных квадратов и черных кругов. Жаль, размером гробик оказался невелик.

— Длинному Феофану при всем желании в таком не поместиться, — хихикал Раздолбаев.

Амикашенов молчал, что-то прикидывая в уме.

Не успели мы насладиться живописью, как в дверь позвонили. Амикашенов, предвидя нехорошее, не хотел открывать. Но под дверь просунулись два удостоверения с оттиснутой на корочках аббревиатурой из трех букв (догадайтесь какой, но точно не ЦДЛ), и нам пришлось впустить назвавшихся реставраторами людей в штатском. Вошедшие двое толкали в спину третьего, закованного в наручники и с чехлом на голове. Один из конвойных отдал честь Раздолбаеву и сказал:

— Этот вот... — и ткнул в спину приведенного и покрытого капюшоном пленника, — зарыл рукописи своих антисоветских романов в саду под яблоней, а под какой именно, не помнит. Мы его так и эдак... Умасливаем... Не хочет вспоминать! Нам его со дня на день высылать из страны. Какой прок высылать, если рукописей при нем не будет? Зачем тогда высылать? И за что? Нужны улики. Раз вы так удачно ищете под землей...

Капюшон был сдернут, и мы узнали в скованном заложнике бородатого Вермонтова.

Вермонтов, потрясая цепями, пригрозил:

— Вы меня не признаете, а вот уеду, опубликую свои романы на Западе и прославлюсь!

— Ты сперва их найди! — опять ткнул его в спину кулаком второй конвоир. И пожаловался: — Если не отыщем его то ли бумаг, то ли микропленок, нас за него заставят эти его книжищи писать. Расщеплять мгновения...

Весть о гробе мгновенно разнеслась по Москве. Если бы не болтливость визитеров, он благополучно перекочевал бы к Феофану и, возможно, был бы объявлен его потомками семейной реликвией. Но сам министр внутренних дел Щелбанов велел гроб конфисковать (иначе-де утечет в какой-нибудь музей, в Грановитую палату, а ему место совсем в других хранилищах)...

Раздолбаев побывал на приеме у Щелбанова, тот повел сценариста в свои личные запасники, где в сундуках времен Малюты Скуратова под замком содержались изъятые у преступников или конфискованные на месте совершения различных преступлений вещдоки — царская корона расстрелянного российского монарха и бриллианты убитой актрисы Зои Федоровой.

— Что хочешь, то выбирай, для Феофана Владимировича ничего не жалко, — сказал Щелбанов Раздолбаеву. — А гроб мне самому нужен. Для Леонида Ильича. Он вот-вот, говорят, даст дуба. Нужно обеспечить приличный ящик для транспортировки к кремлевской стене.

Раздолбаев взял пригоршню алмазов (из индийской коллекции Индиры Ганди), насыпал полную запазуху рубинов (осколки кремлевских звезд) и прихватил картину Петрова-Водкина "Феофан Грек с учениками в иконописной мастерской" (реквизированную в революционные годы из Успенского собора в Смоленске).

В ЛОГОВЕ ПАТРИОТОВ

Изгнанный Феофаном из аппарата Союза писателей Брехловский повез меня к заклятому врагу Феофана, Юрию Баландину. Отказаться я не мог: Брехловский пригрозил, что, если не поеду, он меня высмеет в очередном четверостишии, которое накарябает на стене туалета ЦДЛ.

Было одиннадцать вечера, но Баландин находился на службе. Он был в расстегнутой гимнастерке и начищенных сапогах и, когда мы вошли в его кабинет, сидел, склонившись над бумажкой и ожесточенно что-то черкал карандашом. Бородавка на щеке налилась чернотой и стала похожа на издохшего и засохшего клеща. "Посетило вдохновение!" — подумал я.

— Ты мне должен четырнадцать копеек! — заявил Баландин, отодвигая бумажку и глядя на Брехловского.

— Хрен с маслом! — заорал Брехловский в ответ. — Это ты мне должен!

— Я платил за салат из свежих огурцов со сметаной. Четырнадцать копеек порция! — потрясая бумагой, гнул Баландин.

На меня он внимания не обратил.

— А позавчера платил я, — парировал Брехловский и выхватил из кармана истрепанный ресторанный счет. — Три по двести "Кубанской" и сосиски с капустой! С тебя одиннадцать рублей тринадцать копеек...

— Потом взяли еще два по двести, — не уступал Баландин, — и пива, и платил уже я. Это с тебя три рубля восемнадцать копеек.

— А кофе забыл? Вычитаем и получается: два восемьдесят три с тебя... Да еще бутерброд с сыром. Разломили пополам, но покупал-то я...

Я, было, подумал: они воспроизводят диалог написанной Брехловским за Баландина пьесы, но, оказалось, речь действительно о деньгах.

Наконец дружки пришли к соглашению, Брехловский отсчитал и отдал Баландину одиннадцать копеек, после чего Баландин, заметно повеселев, принялся меня обрабатывать:

— Расскажи о Феофане и этой его... возлюбленной... А мы тебя за это отблагодарим...

— Нальем! — нашел способ поощрения Брехловский.

Он достал из-под стола начатую бутылку и разверстал содержимое в мутные, давно не мытые стаканы. Закусывать предложил печеньем.

Баландин говорил:

— Лучшая еда. В печенье и хлеб, и масло.

Когда печенье кончилось, Баландин полез в сейф и вытащил картонный, с гофрированно откалиброванными перекатами сопок и впадин поддон сырых яиц, стали запивать водку яйцами и жидким чаем: пакетик опускали поочередно в три пиалы (моя пахла табаком, видно, ее использовали еще и как пепельницу).

Прикончили одну бутылку, начали новую, и тут Баландин, вращая глазами, завопил:

— Мы пришли к власти!

Я вздрогнул. Но оказалось, он хотел рассказать о том, как накануне навестил (вместе с Брехловским) приехавшую погостить в СССР чешскую писательницу Власту Полигамову.

Потом он закричал:

— Где майка?

Так я услышал. И стал озираться в поиске запропастившегося нижнего белья. Но, оказалось, он вспомнил о Майе Ганелиной, очеркистке газеты "Брют", она бралась изложить все услышанное от меня про Феофана — в форме изобличающего Феофана и Аню фельетона.

Пьяный Брехловский полез в сейф. Чертыхаясь и роняя на пол еще целехонькие лежавшие там яйца, он чем-то щелкал (я думал: зубами), но, когда я поднялся, чтобы ему помочь, то обнаружил в сейфе спрятанный диктофон.

Баландин заорал:

— Где фуфайка?

Но это он справлялся о своей секретарше Фаине. Он сказал: она, гадина, забыла выключить записывающее устройство.

Я собрался уходить. Брехловский сделал последнюю попытку:

— Диктофон поставил КГБ. У нас, патриотов, и у госбезопасности — общие цели. Леваки разлагают страну, а мы — за сплочение. Ты с кем?

— Это ты зря, — вдруг очень трезво сказал Баландин. — Это ты за себя расписывайся. А я к ним отношения не имею. Это ты получаешь у них вторую зарплату...

Брехловский обиделся:

— Какая зарплата! Те крохи, что мне доплачивают, нельзя считать прибавкой. Все равно как молоко за вредность... Курам на смех...

...История с подарком Феофану кончилась тем, что из ЦДЛ под предлогом заботы о сохранности имущества якобы на реставрацию был вывезен мебельный спальный гарнитур розового дерева. Он остался в особняке от дореволюционных хозяев, пылился в подвале и не мог быть использован ни для идеологических целей, ни для повседневных нужд писателей. Амикашенов обстряпал все в лучшем виде: подписал бумаги о списании рухляди... Заверил подписями специалистов. Оформил акт сожжения...

Вскоре Амикашенов (напомню: чистопородный дворянин, благородной души человек) переехал на постоянное место жительства в Лондон, незадолго до того переправив в туманный Альбион ту уютную спаленку.

Что касается гроба Малевича... Немногие в курсе: Леонид Брежнев был похоронен именно в том гробу. Сверху этот раритет обили дубовыми досками и обтянули кумачом.

Так что возле кремлевской стены — вместе с генсеком — зарыто уникальное творение художника-супрематиста...

Кстати, знаете ли вы, что свой знаменитый "Черный квадрат" он изобразил свежайшей осетровой икрой? И вот что удивительно: до сих пор она не испортилась, приходите в выставочный зал и пробуйте!

Источник



web-архив: по темам » Hi-Tech » периферийные устройства и аксессуары » акустика » акустические гарнитуры » это письмо








© 2004-2024 DaoMail.ru