Этот процесс и это дело – политические по своей сути
Политические группы известной ориентации, активно пытающиеся навязать свое решение по процессу над "пусси" и явно превращающиеся в "коллективного шакала Табаки", в качестве одного из тезисов своей линии провозглашают утверждение, что процесс носит не правовой, а политический характер. Это правда.
Этот процесс и это дело – политические по своей сути. Тогда как нужно, чтобы оно было правовым и основанным на моральных постулатах.
Но этот процесс и это дело политические не потому, что "пусси" судят по политическим причинам, и не потому, что их судят за политическое выступление против Путина: в нападках на Путина упражняется сегодня каждый, кто хочет встать в позу "независимого" и "свободно-мыслящего".
Что, кстати, мешает действительно независимо и свободно мыслящим людям по реальным вопросам критиковать того же Путина, поскольку присоединяться к критикующим его сегодня значит корректировать свою позицию в зависимости от политической моды, распространяемой теми, кто сам не вызывает ни симпатии, ни сочувствия, и становится частью сообщества "коллективного Табаки".
Достаточно взглянуть вокруг, чтобы убедиться, что за атаки на Путина никто никого не судит, и не пытается судить – все нападающие ходят на свободе и продолжают нападать. И модным это занятие становится в значительной степени в силу своей безопасности.
Процесс "пусси" стал политическим процессом потому, что та часть политического класса, о которой и шла речь, его таким и сделала. Как объявив его политическим, так и поставив себе в нем политические цели и пытаясь добиться своих целей политическими методами.
Для них вопрос не в том, будут осуждены "пусси" или не будут, и какая мера наказания будет им определена – более жесткая или более мягкая. Их задача – проба сил. Показательная проба сил: удастся им средствами политического и информационного давления заставить власть идти им на уступки или не удастся.
Дело "пусси" подходит им не потому, что они "антиклерикалы" – когда им нужно использовать церковь и натравливать ее на советское наследство, они тут же становятся чуть ли не воцерковленными православными.
Оно подходит именно потому, что можно объявить его политическим делом и превратить отвязных хулиганок в "узниц совести". И использовать как очередной повод в пробе сил между собой и настраивающей их властью.
Нужно заставить власть отступить и приучить к отступлению. И потом вновь и вновь заставлять отступать, как приучали отступать власть в конце 1980-х.
Какова эта власть – ни у кого иллюзий нет. Дело просто в том, что у общества как такового, которое тоже эту власть не любит, претензии к ней практически диаметрально противоположные, нежели у защитников "пусси".
И помогать свергать нынешнюю власть для того, чтобы сделать властью защитников "пусси" и всего "коллективного Табаки", ему не хочется. И потому что мало удовольствия иметь над собой власть шакалов. И потому, что вслед за Табаки всегда приходит его хозяин.
Поэтому, в частности, главная задача в процессе "пусси" - чтобы приговор по этому делу носил правовой и моральный характер, а не писался под посвист под окнами и под политическим давлением.
А защитники "пусси" - они же "Болото" - давление наращивают, вербуя кто отечественных кинозвезд, кто иностранных поп-скандалисток, кто иностранных же журналистов.
Что с юридической точки зрения сделали "пусси" - как минимум осуществили "грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу" (хулиганство) в помещении осуществления богослужения одной из ведущих конфессий России. Совершили его, что они сами признают, по "мотивам политической, идеологической… ненависти или вражды". Причем совершили его "группой лиц по предварительному сговору или организованной группой". Наказывается лишением свободы на срок до семи лет. С юридической точки зрения – все очевидно. Разговор о том, что они не знали, что это хулиганство, и не знали, что кого-то как-то оскорбят и что все это окажется явным неуважением к обществу, юридически к делу вообще отношения не имеет, просто потому, что "незнание закона не освобождает от ответственности".
Разговор о том, что это было "выражением их гражданской позиции" - тоже отношения к делу не имеет. И потому, что их судят не за позицию, а за форму ее проявления. И потому, что любой хулиган с удовольствием объявит свое хулиганство "выражением гражданской позиции": бил лампочки в знак протеста.
На эту тему все сказал еще Высоцкий: "Зачем мне считаться шпаной и бандитом, не лучше ль податься мне в антисемиты…".
В наше время это звучит почти так же: "Зачем считаться шпаной, когда можно объявить себя борцом с диктатурой Путина" и представителем гражданского общества. Кстати, криминальные сообщества – тоже форма организации гражданского общества.
С моральной точки зрения здесь тоже все ясно: церковь не есть место для политических акций. У нее другое функциональное назначение. Совершение в ней вызывающих и эпатажных, тем более хулиганских поступков, есть оскорбление чувств верующих, их права на свободу вероисповедания и что еще важнее – надругательство над их ценностями и их святынями.
Защитники "пусси" делают вид, что они этого не понимают, и с наивно наглым выражением глаз пытаются в том же суде сделать вид, что выясняют, чем именно были оскорблены чувства верующих. И само это является уже издевательством, когда, с одной стороны, у оскорбленного выясняют, что же было оскорбительного в том, чем его оскорбили, а с другой – разделяя то или иное оскорбительное действие на его составные, начинают доказывать, что ни одной из этих составных (пел, двигал ногами, поднимал руки, одел маску, двигал ягодицами) – оскорблением не является и во всем виноват оскорбленный, неадекватно оценивший "безобидные" действия несчастной непонятой неординарной личности.
Создается массированный информационный фон, в рамках которого массовым повторением создается впечатление безобидности того, что явно и очевидно недопустимо.
И именно это, оказание информационного давления на участников процесса, и является превращением его в политический процесс. И слова Путина о том, что "не надо их так уж сурово наказывать", и нелепое требование прокуратуры ограничить наказание "пусси" тремя годами лишения свободы – это проявление перевода процесса в политическую плоскость и игнорирование правовых, моральных и ценностных составляющих. В рамки которых его нужно вернуть.
Если суд удовлетворит позицию прокуратуры о трех годах заключения, это будет политическим решением, поскольку будет означать отход от нормального хода дела и в направлении уступок "коллективному Табаки".
Если суд еще более смягчит наказание или оправдает "пусси" - это будет капитуляция перед Табаки.
В обоих случаях это будет означать, что решение носит политический характер и что оно игнорирует и право, и мораль. И в обоих случаях это будет означать и подтверждать, что в России сегодня нет ни правосудия, ни суда, а есть неинституализированные группы политического давления, и органы оформления политических соглашений и сделок.
Единственная возможность подтвердить наличие правосудия и суда в России, и на что суд имеет право – это отвергнуть равно и позицию прокуратуры, и позицию адвокатов и принять решение по закону. А не политической целесообразности. Правовое, юридическое и моральное решение: семь лет лишения свободы. И лишь семь – просто потому, что большего не предполагает Уголовный кодекс, хотя за надругательство над ценностями нужно судить много строже. И при смертной казни за это безусловно полагается по смыслу пожизненное заключение.
Семь лет для "пусси" - минимальная цена доверия к суду и сохранения законности в России.
В этом случае мы сможем говорить, что в России суд существует. В любом ином – что его нет.
Но для "пусси" было бы лучше, чтобы он существовал. Потому что если окажется, что его нет, то любой представитель той конфессии, над которой они надругались, будет иметь право обращаться с ними не надеясь на закон, а полагаясь только на свою оценку их поступка.
Если в России нет закона, значит "пусси", и эти, и последующие, окажутся вне закона. И каждый порядочный человек, и тем более каждый разделяющий оскорбленную ими конфессию, будет иметь право поступать с ними по своему разумению.
Если суд не решится приговорить их хотя бы к семи годам лишения свободы – значит он снимет с них защиту закона. И любой действие по отношению к ним будет морально оправданно.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.