Иногда кричалки, шумелки и вопилки пишутся не для маленьких.
Обаятельная женщина и талантливый флорист Полина выходит замуж за успешного офисного клерка Вадима. Ее мама счастлива, ее дедушка в сомнении. Нельзя сказать, что это романтическая любовь, однако избранник Полины — "хороший, добрый, может, немного недалекий, но вполне приятный и милый". Семейная жизнь течет гладко до той поры, пока героиня, отправившись за грибами, не спасает жизнь Макару — моряку, врачу, барду, путешественнику и, может быть, немножечко шпиону. Полина храбро распугивает убийц, а Макар, получивший легкое огнестрельное ранение, влюбляется в спасительницу. Женщина тоже не остается совсем равнодушной к спасенному: "Его синие глазищи горели огнем и прожигали меня насквозь". Но как же муж и чувство долга?
Макар — как раз тот самый "шалый малый" из нового романа Екатерины Вильмонт. На сайте книжного магазина "Москва" это и другие произведения автора ("Хочу бабу на роликах!", "Крутая дамочка", "Бред сивого кобеля", "Девственная селедка" и пр.) числятся в общем разделе "Российская проза". С одной стороны — Булгаков и Бунин, с другой стороны — Владимов и Войнович.
Против такого соседства Екатерина Николаевна, похоже, не возражает, а тем, кому хочется отправить ее романы в загончик "женской прозы", дает отпор: "Я разделяю прозу на плохую и хорошую, а женская она или еще какая — совершенно не важно". Это, впрочем, не мешает писательнице все же выделить свои сочинения в некую особую группу: "При советской власти у нас такой литературы не было. Печатать ее никто бы не стал — безыдейно".
Что ж, с идеями в новом романе и впрямь небогато. Почти триста страниц героиня, не прерывая занятий флористикой (оформление свадеб и похорон, постоянным клиентам — бонус в виде торта), будет разрываться между суженым и синеглазым. Что предпочесть — домашние котлеты или трогательные стихи? В одном из интервью писательница признавалась: "Я никогда не выстраиваю сюжет от начала и до конца. Написала страницу, а что будет дальше — не знаю". Судя по некоторым сюжетным линиям, оборванным на полпути, автор колебалась вместе с героиней и, возможно, подбрасывала монетку. Выпала решка, и Макару досталась лишь дружба. Финальный взрыв и чудесное спасение Вадима подтверждали правильность выбора в его пользу.
То, что в начале романа звучат выстрелы, а в финале громыхает взрыв, не случайность. Екатерина Вильмонт не принадлежит к любителям тишины; в ее книге шумно и суетливо, как на вокзале в момент объявления посадки. Наиболее популярный у автора знак препинания — восклицательный, и молчание здесь не золото. Едва ли не все персонажи, без различия пола, возраста и достатка, не говорят, а буквально кричат, повышая голос по любому поводу и без: "Горжусь тобой!", "Воздух какой!", "Какая девка!", "Какая, блин, разница!", "Боже, какая вы упрямая!", "Боже ты мой, как красиво!", "О, какие у нее красивые ноги!", "Вот мужики пошли!", "Тогда пошли обедать!", "Я ее добьюсь!", "Это моя судьба!", "Я ее обожаю!", "Обожаю гуся!", "Принимай валидол!", "О, море — моя стихия!" — и так далее.
Каждую минуту кто-то из героев ужасается, восхищается, поражается и всплескивает руками. Все преувеличено, все с перехлестом, словно в спектакле самодеятельного театра, где нет полутонов: "у меня от хохота чуть истерика не сделалась", "от этой улыбки можно было сойти с ума", "о, какая роскошь! С ума сойти!". Откройте любую страницу, ткните пальцем наугад. Всюду одно и то же — надрыв и аффектация, накрученные децибелы и форсированные эмоции: "испуганно вскричал", "безмерно воодушевилась", "безумно понравились", "безумно благодарна", "безумно забавляла", "безумно, нечеловечески устала", "жутко испугалась", "жалко до ужаса", "крайне удивился" и пр. Любимое слово у автора "страшно" — но не в прямом, а в усилительном его значении: "страшно удивилась", "страшно огорчили", "страшно захотелось", "страшно обрадовалась", "страшно понравился".
В книге происходит много всего, и героям может быть по-настоящему страшно, но читатель этого не узнает: слово уже занято другим.
В 90-е годы прошлого века Екатерина Вильмонт специализировалась на детских детективах, написала их, по ее собственным словам, "чертову уйму" и немалого достигла в этом жанре. Юные читатели до сих пор объявляются на сайте писательницы и слезно просят ее продолжить истории про Гошу Гуляева и Дашу Лаврецкую.
И регулярно нарываются на отказы: нет, мол, надоело, не просите, у меня другая работа, я уже десять лет этим не занимаюсь…
А зря! Вспоминается афоризм Маршака, который, перефразируя высказывание Станиславского, замечал: "Для детей нужно писать как для взрослых, только лучше". Надо полагать, Екатерина Вильмонт извлекла из этой фразы иной смысл: для взрослых можно писать, как для детей, только хуже.