Легендарный диктор вспомнил былое и объяснил, почему нельзя ругать современное телевидение [видео]

На пороге собственной квартиры Игорь Леонидович встретил нас, слегка пошатываясь и с трудом ворочая языком. Пока я соображал, как же буду интервьюировать подвыпившего классика телевидения, Кириллов вышел из образа и рассмеялся. Но в самом начале беседы вновь не удержался и на полном серьезе выдал: "Родился я еще до Куликовской битвы..."

Мало кто знает, какой ценой даются ему эти шутки. Ведь когда тебе "почти 80", ты неизбежно теряешь самых близких и дорогих. Но, несмотря ни на что, у Кириллова идеально прямая спина и ничуть не потускневший "тот самый" баритон. Голос эпохи, когда деревья были большими, а мы жили совсем в другой стране.

- Игорь Леонидович, как поживаете?

- Я уже достиг такого предельного возраста, когда говорят: "Надо же, так много не живут!" Иногда еще востребован. Числюсь я на Первом до сих пор, в дирекции оформления эфира. Вместе с моей партнершей Анной Николаевной Шатиловой. Бывает, нам приходится работать, но редко. Нормально живу. Пока еще хожу и даже могу быстро ходить. И даже бегать иногда.

- А на футбол ходите, за "Спартак" поболеть?

- Не хожу. От футбола осталось одно название. Особенно от нашего, отечественного. "Гастарбайтеры" развратили наш футбол, команды потеряли изюминку. Раньше романтика футбола была. "Спартак" даже проигрывал очень красиво! Смотрю матчи по телевизору. Иногда без звука. Потому что наши уважаемые комментаторы очень много говорят.

"Ванечки Урганта должно быть чуть поменьше"

- Кто из современных телевизионных ведущих вам симпатичен?

- Много очень хороших и симпатичных людей.

- Фамилий называть не будете? Вот, кстати, у Ивана Урганта новое шоу.

- Я очень люблю Ваню Урганта. И Сашу Цекало. Оригинальная пара. Очень хорошо работают они в программе "Прожекторперисхилтон". Прекрасная программа. Но иногда слишком увлекаются. Они очень заразительно смеются, веселят. Иногда просто себя… Но мне нравится стиль этого юмора. Он не резкий, не грубый. Иногда тонкий бывает. И они очень интересных людей приглашают. Думаю, что новая программа Ванечки Урганта, который очень талантлив, - это большая находка для канала. Но, знаете, в свое время я сказал Алле Борисовне Пугачевой, что ее очень много. А надо, чтобы зрители ждали, не привыкали. Она не обиделась, между прочим. То же самое желаю Ванечке. Его чуть-чуть должно быть поменьше.

Фото: ИТАР-ТАСС

- Если сравнивать советское ТВ и нынешнее, какое вам больше нравится?

- Очень много секретов нашей профессии потеряно. Их заменил страшный враг - суфлер. Я так мечтал о нем когда-то. Но вы же понимаете, что нормальный человек не может сообщать о новостях, все время глядя вам в глаза. Не компьютер же у него в голове! А нами был разработан прием, когда человек читает, рассказывая. Или рассказывает, читая.

Но и тогда, и сегодня телевидение, хотите вы этого или нет, является зеркалом той жизни, которая происходит в стране. Не ругайте телевидение, очень вас прошу. Оно у нас еще одно из самых лучших в мире. Это не преувеличение. Это факт.

- Но его как раз очень ругают. За рекламу, тотальную развлекуху, чернуху. Что с нами произошло, что отразить, кроме этого, телевидению нечего?

- Вы меня провоцируете на длительную беседу. Изменилось общество, пришло новое поколение. Страшно, когда семиклассник говорит, что Чехов - это великий русский композитор. Сейчас мы находимся на самой грани пропасти, когда нужно подумать и остановиться. И уйти от этой опасной черты, чтобы не погибла наша страна.

О текущем моменте

- Писатель Дмитрий Быков как-то заметил, что мы живем в мелкую эпоху: измельчали отношения, сами люди.

- Согласен. Но это вполне естественно. Сейчас мы переживаем самое сложное время. Раньше было очень трудно разговорить людей у камеры - все сначала думали, можно ли это сказать или нет. А теперь свободно говорят обо всем. Люди выражают то, что они чувствуют, и это здорово. Но хорошо бы, чтобы руководство нашей страны осознало, что нужно внимательнее прислушиваться к тому, о чем говорит народ. Чтобы снять ту неловкость жизни, которую переживают большинство жителей России.

Фото: ИТАР-ТАСС

"Кобзона и правда подпоили"

- На советском ТВ царила жесткая дисциплина. А вы, оказывается, все равно  хулиганили. Например, на записи "Голубого огонька" Кобзону коньяк под видом чая подсунули.

- Здесь больше баек, конечно. Но Кобзона правда подпоили. Он это мужественно перенес. "Голубому огоньку", кстати, в этом году исполняется 50 лет. Это была очень хорошая программа. И мы с Анной Николаевной Шиловой долгие годы ее вели. До нас ведь дикторы были в стороне, приглашали артистов драматических театров.

- Цензура свирепствовала?

- Я этой цензуры никогда не чувствовал. Например, у нас в информации была чудная женщина-цензор. Она брала папку с материалами, просматривала ее. И если там не было какой-либо государственной или военной тайны, просто говорила: "Можно".

- А за оговорку в эфире могли уволить?

- Если человек оговорился и тут же исправился, это считалось нормальным. Живой человек, живой эфир. Но однажды был случай с моей партнершей в программе "Время". Прочитала она сообщение, что в Афганистане была обезврежена группа преступников, в составе которых пять афганцев и три палестинца. А написано было - "пакистанца". Руководитель представительства Организации освобождения Палестины в СССР господин Шаер это заметил. И немедленно дал ноту в МИД. На счастье, нашего председателя не было в Москве, а замещал его умнейший первый зам Энвер Назимович Мамедов. Он позвонил и приказал снять коллегу с эфира. "Что вы! - говорю. - Она одна из самых талантливых!" В общем, отстояли. Но в программе "Время" каждый день 2 - 3 минуты мы посвящали отважной борьбе палестинского народа. А через пару недель от того же господина Шаера пришло благодарственное письмо  за то, что мы так тепло освещаем жизнь его земляков.

Фото: РИА "Новости"

- А что делали, если в прямом эфире стало невыносимо смешно? А текст про Политбюро...

- Есть такое правило: когда тебе очень смешно, ты говори про себя: "Смейся, смейся!" И все будет нормально. Как-то мы рассказывали о погоде с моей партнершей Нонной Викторовной Бодровой на два голоса. А я иду в отпуск с завтрашнего дня, расслабленный... И говорю: "В Киргизах 20 - 25 градусов". И так это ее рассмешило! Не может сдержаться и читает так: "В Приба-а-алтике…" Я ей давал знаки: "Молчи, я сам за тебя прочту!" Но она продолжала. Ничего страшного не произошло. Ее пожурили, а я ушел в отпуск.

"Звездная болезнь у меня была"

- Бывало так, что в программе "Время" вы читали сообщение, которое вызывало у вас внутренний протест?

- Не было. Но был период, когда мне приходилось несколько раз говорить: "Товарищ Леонид Ильич". Звучало не очень. Я даже получил письмо от старых большевиков, которые меня упрекали: "Мы никогда не говорили "товарищ Владимир Ильич", говорили "товарищ Ленин" или просто "Владимир Ильич". Я пришел к председателю Гостелерадио Сергею Георгиевичу Лапину.  Попросил освободить меня от программы "Время", потому что очень устал. А он:  "Я вас  не отпущу. Кстати, вы читали Салтыкова-Щедрина? Почитайте внимательно - вы поймете, что в русском общении важно не только то, что вы говорите, а то, что вы имеете в виду. Без юмора, порой сарказма общаться невозможно!"

Дали мне талончик на полное собрание сочинений писателя. Я почитал и понял, что надо делать. Из огромного текста я выбирал два-три абзаца и делал логические паузы, замедлял темп речи до предела. Чтобы сказанное мною могло людей вдохновить и они поверили бы, что мы живем в самой лучшей стране. Я верил: то, что я говорю, - это правильно, верно. Я сам себя убеждал в этом.

- Помните ваш последний эфир в программе "Время"?

- Да... 30 декабря 1989 года.  После этого нас заменили журналисты. Я перешел на педагогическую работу в институт повышения квалификации.

- А как вы, символ советской империи, попали во "Взгляд"?

- В 1990 году меня пригласили наши "взглядовцы" Листьев, Любимов, Политковский, Захаров. Тогда наступил очень тяжелый момент. В мой адрес приходили письма - люди обвиняли меня в предательстве. Как я мог связаться с этой молодежью, которая рвет на себе тельняшки и ругает КПСС! Не все понимали, что моя функция заключалась в том, чтобы быть своего рода мостиком между старшим поколением и младшим. И я очень любил этих талантливых ребят. Они очень здорово работали в эфире.

- Вам была знакома "звездная болезнь"?

- Была она у меня! Первые пять-шесть лет. Раньше у нас не было Интернета, нам писали письма. Очень хорошие и добрые, даже объяснения в любви были. А однажды мы снимали уроки русского языка для Чехословакии у павильона "Космос" на ВДНХ. Рядом люди стоят, смотрят. И вдруг я слышу, как две женщины разговаривают.  И одна говорит: "А знаешь, мне Кириллов совсем не нравится. Вот Балашов - другое дело!" У меня все внутри замерло… Как? Она меня не любит?! Но тут я вспомнил постулат Ольги Сергеевны Высоцкой (знаменитый диктор советского радио. - Ред.), предупреждавшей меня о том, что не могут любить тебя все зрители, и стал смеяться над собой. Вокруг подумали, что я свихнулся. Это был урок на всю жизнь. То, что ты часто появляешься  по телевидению, еще не достижение. К себе надо относиться снисходительно.

Фото: ИТАР-ТАСС

"Не жалею ни о чем"

- C супругой Ириной, которую вы знали с детства, вы прожили более 50 лет. Вам приходилось в этих отношениях искать компромисс или все складывалось само собой?

- За нашу жизнь у нас не было серьезных конфликтов. Иногда ее мудрость превалировала, помогала мне принять правильные решения. И у нас не было проблем в этом смысле. Потерять ее для меня была страшная трагедия. А недавно ушла из жизни ее младшая сестра Наташа, которая была мне как родная сестра.

Самым строгим моим критиком была Ирина. Ох, как она меня корила! Она же знала все мои крупные, средние и мелкие недостатки. Работа на телевидении нас настолько увлекла - как в болото мы зашли, из которого нельзя выйти. Может быть, нам надо было больше внимания детям уделять. Особенно младшему ребенку. Сыну, который рано ушел из жизни.

- Но теперь у вас есть внуки и правнук, которого даже из роддома забирали.

- Да. Его отец - не совсем родной внук, он усыновлен моим сыном. Но он мне как родной. И носит фамилию, отчество сына. И в память о моем сыне малыша назвали Всеволодом. Хороший человечек. Но есть у меня еще четыре родных внука. Три девочки: старшая Настя, ей шесть; близняшки Катя и Лиза - я их никак не могу различить, и младший - Василек. Ему два с небольшим.

- 2012-й - год вашего 80-летия. Если была бы такая возможность, какие минуты вашей жизни вы бы хотели пережить еще раз?

- Таких минут… Очень много. Не только минуты, но и годы даже! Молодость... Рождение дочери, которой сейчас уже пошел шестой десяток. О сыне уж я не говорю - большая радость была. Когда набегают минуты слабости, воспоминания обуревают, то очень многое вспоминается. Обидно, что так все быстро прошло...

- Но ведь это ответ счастливого человека. Раз таких минут так много, что трудно выбрать.

- Конечно, жаловаться на свою судьбу я не имею права. Жизнь была замечательная. И я не жалею ни о чем...

Наше досье

Игорь КИРИЛЛОВ родился в Москве 14 сентября 1932 года. Окончил Театральное училище им. Щепкина, два года работал в Театре на Таганке. На ТВ пришел в 1957 году. Вел "Голубой огонек", программу "Время", трансляции парадов с Красной площади. Народный артист СССР, лауреат орденов "За заслуги перед Отечеством" III и IV степеней, лауреат премии ТЭФИ.

Супруга Ирина работала звукорежиссером на телевидении (умерла в  2004 году). Кириллов не раз признавался, что она была единственной женщиной в его жизни. Дочь Анна  - музыкант, живет в Германии. С ней Кириллов ежедневно общается по скайпу. Сын Всеволод был бизнесменом, трагически погиб год назад.

Игорь Кириллов: "Не ругайте нынешнее телевидение"

Источник