"Святая Иоанна скотобоен" из Милана на сцене Малого театра
Фото: Геннадий Гуляев /
Фестиваль театр
Фестиваль Союза театров Европы завершился спектаклем прославленного миланского театра "Пикколо". Итальянцы привезли "Святую Иоанну скотобоен" по пьесе Бертольта Брехта в постановке знаменитого режиссера Луки Ронкони. Фестиваль, по мнению РОМАНА ДОЛЖАНСКОГО, закончился, как и начался (см. "Ъ" от 14 марта),— бесславно.
Театр "Пикколо", должно быть, не случайно оставили на финал фестиваля: это не просто один из легендарных европейских театров. Основатель театра Джорджо Стрелер стоял у истоков Союза театров Европы, а сам "Пикколо" гордо носит титул "театра Европы" — и таких театров в Старом Свете всего три. В России самый знаменитый драматический театр Италии бывал много раз, чаще всего — с шедевром Стрелера "Арлекин, слуга двух господ". Но и имя одного из старейшин итальянской режиссуры Луки Ронкони, лауреата премии "Европа — театру", не пустозвучно в Москве: его спектакль "Венецианские близнецы", показанный лет десять назад на Чеховском фестивале, запомнился надолго — Гольдони явился в нем не лучезарным комедиографом, но ироническим и грустным мистификатором.
В конце концов, и малоизвестная у нас пьеса Брехта "Святая Иоанна скотобоен" могла бы прозвучать довольно громко: в ней переплетены темы бизнеса и религии, борьбы за справедливость и предательства, цинизма одних и бесправия других. Брехт использовал историю Жанны д'Арк для гневного и страстного рассказа о нравах города Чикаго: Жанна превратилась у него в Иоанну Дарк и попала в гущу конфликтов вокруг торговли мясом, из-за которых гибнет преданная всеми. Брехт в свойственной ему манере все называет своими именами и всех развенчивает, лишая зрителей любых иллюзий и обольщений. Впрочем, одна вера для великого драматурга непоколебима — вера в человеческий разум и в необходимость идти до конца. В общем, вещь актуальная.
Досадно, что спектакль, привезенный из Милана, оказался вялым и несовременным — и по духу своему, и по театральному языку. Начало, однако, казалось многообещающим: портал, выстроенный на сцене, вдруг напомнил о любимом Стрелером приеме "театра в театре", да и мастерски поставленный свет заставил вспомнить о покойном театральном маге. Впрочем, здесь в театре — в согласии с временем действия пьесы — заявило о своих правах кино: из-за портала вылезал, грозя свеситься над партером, киносъемочный кран, посреди сцены стоял экран, на который проецировались лица и оформленные старым шрифтом тексты. В общем, не новый, но добротный прием "снимается кино" обещал культурную стилизацию. Гигантские же консервные банки, в которых на сцену выезжали герои Брехта, сулили юмор. И даже подумалось, что, перенеси Ронкони этот спектакль на сцену Малого — а "Святая Иоанна скотобоен" оказалась почему-то совместной продукцией Дома Островского и "Пикколо",— московский театр-академия обрел бы достойный образец пусть не актуального, но качественного традиционного искусства.
Досадным образом ничего из обещанного не реализовалось. Заявленные приемы либо переставали работать, либо просто не развивались. Актеры "Пикколо" очень быстро потеряли контакт со зрительным залом — и не сделали ничего, чтобы его восстановить. Неодолимая скука прогнала из зрительного зал в антракте едва ли не половину зрителей. Актеры же продолжили играть Брехта как какую-то длинную жанровую историю, написанную неплохим итальянским драматургом вроде Эдуардо де Филиппо. Глядя на титры над сценой, хотелось переспросить — а точно ли на подмостках разыгрывается вот этот текст? Но общеизвестные латинские корни слов убеждали, что титры не спутаны. Если что и было спутано, так принципы составления фестивальной афиши.
В сущности, к театру "Пикколо" больших претензий быть не может: Лука Ронкони сегодня, возможно, находится не в лучшей творческой форме, и хочется верить, что в уважаемом театре есть и более интересные спектакли. Вопрос к организаторам фестиваля: зачем это привозить? Ясно же, что "шапка" Союза театров Европы и звучные имена институций вовсе не гарантия качества и зрительского интереса. Не для того же затевалось мероприятие, чтобы, по остроумному замечанию одного из активных театралов в сети Facebook, доказать, что в европейском театре все не так оригинально, интересно и современно, как силятся убедить публику другие фестивали.