Некоторое время назад ко мне приехал друг. Чем можно побаловать в Москве коренного петербуржца? Что-то модненькое, в тренде, о чем все говорят, куда забегают, опаздывая, а потом отписываются в Фейсбуке, называя по именам лица, мелькающие по телеку.
Короче, решила я повести дорого гостя в театр Наций. Отреставрированный театр Корша, в главных ролях Миронов и Миронова, пьеска забористого автора типа Камю — есть чем развлечь рассеянное внимание петербургского ценителя.
Снаружи театр производил «отреставрированное» впечатление. Мы сели согласно купленным втридорога билетам (платили вдумчиво, осознавая всю востребованность зрелища) и огляделись.
Театр был полон, ложи, однако, не блистали (для москвичей поясняю, что это перефразированная цитата, употребляемая обычно в прямом, то есть обратном сказанному, смысле, о петербургских театрах), а напротив, настраивали на депрессивный лад, поскольку зрительный зал выкрашен был в цвет, которым обычно покрывают корабли дальнего плавания и подводные лодки, — не сразу вспомнила — да, железный сурик!
Начался спектакль. Некоторое количество людей в лохмотьях переставляли по сцене жестяные прямоугольники. Буквально на второй или третьей сцене со мной случилось страшное: приступ сонливости. Сила воли и длительная культурная подготовка не давали моей голове упасть на плечо соседа. Вперив в сцену угасающий взор, я пыталась сосредоточиться на передвижениях исполнителей текста. Беготня и крики, выражающие, видимо, волнение народных масс, напоминали толпу, которая мечется вокруг горящего дома и не может найти ведро. Превращение милого мечтателя в диктатора произошло неожиданно не только для меня, но, видимо, и для самого Калигулы. Чеканные речи перерожденца, мимо которого в неустанном беге циркулировала Маша Миронова и который тоже все время двигался, причем по прямой, то есть взад-вперед, на что-то, казалось, намекали, но так отдаленно, что уловить подоплеку мог бы только всегда нацеленный на политику хомячок. Глаза слипались. Скрывать от спутника уже не удавалась: ну как в полусонном состоянии достойно ответить на колкие комментарии, которые он ехидно шептал мне на ухо!
— Дотянем до антракта, — решил воспитанный петербуржец, — еще кому-нибудь в темноте на ногу наступим!
На сцене же происходило следующее: Мария Миронова ткнула в ладошку Калигулы утюг. Не исключено, что этим утюгом режиссер намекал и как бы разоблачал лихие 90-е, где упомянутый бытовой прибор имел специфическое применение. А, надо сказать, с этим утюгом Миронова, точнее — ее героиня, почти не расставалась с самого начала спектакля, очевидно настаивая именно на этой трактовке непростого периода нашей истории. Евгений Миронов, которого, повторяю, обожгли как бы горячим утюгом, очень похоже отпрянул и даже вскрикнул. Однако тут же, как ни в чем ни бывало, продолжил горячую саморазоблачительную речь, воздевая при этом руки. Такая забывчивость наводила на мысли о том, что теперь у нас другой, более светлый период, а утюги и их приспешники благополучно канули в Лету.
Наступил антракт. В очереди в гардероб стоять не пришлось, поскольку мы предусмотрительно взяли бинокль.
— Мы не станем писать об этом в блог, — великодушно заметил мой добрый друг, — они старались, Камю вообще сложен для восприятия, может, это не самый удачный спектакль, а они прочтут, расстроятся…
На том и порешили.
***
Прошло, как говорят в пьесах, несколько месяцев.
Премия «Ника», тихое благопристойное мероприятие, стало вдруг местом для дискуссий. Евгений Миронов, вручая Чулпан Хаматовой награду за благотворительность, неожиданно пояснил, что делает это не просто за заслуги актрисы, а вопреки тем негодяям (он выразился значительно ярче), которые осмелились в чем-то ее упрекать. Вступив таким образом на шаткие подмостки политической сцены, известный актер не учел некоторого обстоятельства: формат монолога — это вчерашний день, сегодня у нас принят новый, непривычный формат диалога. И получил немедленную реакцию. Infant terrible голубого экрана Ксения Анатольевна Собчак отнеслась к Чулпан Хаматовой с вопросом, на который та никак не может достойно ответить, ну, например, так: да, я поддерживаю Путина, горжусь этим и отвяньте все. Нет, она мнется, увиливает, «ах, не портите мне праздник», порождая множество толкований и домыслов, включая тот же утюг.
Невольно вспомнился мне еще один эпизод из этого спектакля: а именно, открытие театра Наций, которое я наблюдала по телевидению. Премьер-министр, по чьей воле был восстановлен исторический особняк, приехал поздравить актеров с этим знаменательным событием. По всему было видно, что он результатами доволен. Присев за рояль на сцене нового театра Наций, лидер одной из наций принялся наигрывать песню из старого шпионского фильма: с чего начинается Родина… Не прерываясь, он обернулся к стоящими у рояля актерам и спросил: а что вы не поете?
— …с картинки в твоем букваре… — затянули нестройно актеры, их голоса сливались с бодрыми баритонами охраны, а в голове у меня мелькали какие-то отрывочные школьные цитаты из Грибоедова: « но должников не согласил к отсрочке, Амуры и Психеи все распроданы поодиночке»…
Да, труден Камю для восприятия.
Будь в курсе трендов, подпишись на Expert.ru в социальных сетях или .