Так получилось, что три события разного масштаба, смысла и качества выстроились в одну цепочку российско-британского диалога. Широкая Масленица на Трафальгарской площади, юбилей Михаила Горбачева в Альберт-холле и вот теперь Лондонская книжная ярмарка, на которой Россия намеревается совершить прорыв на англоязычный книгоиздательский рынок. Мир устроен жестко - если писателя не знают англоязычные читатели, то его в природе и не существует. Юбилей Горбачева я видела по телевизору, как все, а до Трафальгарской площади доехала. И, наблюдая, как бурый медведь - ненастоящий, костюмированный - танцует в толпе под народные песни Людмилы Рюминой, боролась с чувством неловкости. И шапки-ушанки, и матрешки, и хохломские ложки, продающиеся тут же, в палатках, смущали меня. И дети, наряженные в косоворотки, тянущие тоненькими голосками "эх, калинка-малинка моя", национальной гордости не вызывали. "Что ж такое? - думала я, удаляясь быстрым шагом в сторону Пикадилли, подальше от народного гуляния в стиле "а-ля рюс", поближе к отелю "Риц". - Почему не радостно от родных художественных осин? Это ж родина моя приехала показать себя другой стране - куда же я бегу?!"
В парке Сент-Джеймс пришел ответ. Да потому, что Россия показывает эту открытку последние лет двести - медведь, балалайки, ямщик, косоворотки, ушанки, ложки, матрешки. Ямщиков давно нет, медведи сидят по зоопаркам, балалайку найдешь только в консерватории, а на экспорт идет все тот же товар - "эх, калинка моя". Не отражает повестку сегодняшнего дня такая "малинка". Я удивлялась изобретательности лондонцев, которые умудрились вмонтировать в старинный городской пейзаж циклопических размеров колесо обозрения так искусно, как будто оно там родилось, и расстраивалась за наших. Мы не можем договориться о том, кто мы такие - экспортеры оружия или новых технологий, продавцы нефти или ученые из "Сколково", ансамбль балалаечников или художники contemporary art. Одно с другим монтируется плохо, это не колесо с Биг-Беном помирить. Побеждает нефтяной медведь. К тому же ряженый, весь из синтетического клочковатого меха.
Такое же трудное чувство мучило меня во время трансляции церемонии из Альберт-холла. Что-то странное было в том, как Шэрон Стоун отерла щеку Михаила Сергеевича, то ли снимая остатки помады, то ли демонстрируя дружеское расположение. Странно-фамильярное. Может быть, меня смутил семейно-эмоциональный формат, немыслимый для официальных церемоний в России? И так, и сяк вертела я телевизор. В точных английских интонациях внучки Анастасии Вирганской мнилась мне какая-то ходульность, группа "Машина Времени" в одном концерте со Scorpions выглядела бледно, появление Игоря Крутого на одной сцене с Полом Анка казалось сюрреалистически неуместным. В чем дело-то? Вроде все торжественно, достойно и снято безупречно.
И тут опять медведь с Трафальгарской подсказал ответ. Михаил Сергеевич Горбачев, реформатор, президент, историческая фигура, просто достойный человек, стоит на сцене Альберт-холла как матрешка. Сувенир и открытка из России. И он совершенно тут ни при чем, и организаторы церемонии не виноваты. Горбачев, вырванный из российского контекста, неизбежно делается матрешкой. Как Гагарин, Плисецкая, Солженицын или любой другой, кого в мире любят больше и ценят выше, чем его страну. Россия за самыми лучшими своими гражданами не поспевает. Не поддерживает своих достойнейших присутствием в мировой актуальной повестке дня. В крайнем случае - высылает медведя в помощь. Шэрон Стоун и Кевин Спейси выходят на сцену, имея за спиной всю мощь американского мифа, а Михаил Горбачев там - один.
Русский миф стоит на исторических достижениях - космос, атом, Победа. От всей этой роскоши прошлого остались только балет и великая русская литература - единственные экспортные товары, репутация которых безупречна, а качество недостижимо. Если бы на литературе можно было построить экспортный баланс России, стоило бы это сделать. Иметь среди живых писателей Достоевского, Толстого и Пушкина - и не надо никакого "Газпрома".
Жаль, что у России для западного покупателя всего два актуальных бренда - медведь и духовность. И оба совершенно нетехнологичны.