DaoMail - путь письма
социальная почтовая служба (beta-версия)
весь DaoMail
вход / регистрация
Гость
ваша подписка (0
реклама
Немного Чернобыля в Берлине. Продюсер Александр Роднянский - о кинокартине "В субботу" и проблемах российского кино
| text | html

web-архив: по темам » знаменитости » телеиндустрия » это письмо

2011-02-10 10:40:26

Перед отъездом в Берлин продюсер картины с российской стороны Александр Роднянский встретился с обозревателем "Известий" Ларисой Юсиповой.

известия: Впервые я прочитала сценарий, который лег в основу фильма "В субботу", несколько лет назад. Александр Миндадзе собирался запускаться с ним на одной из крупных российских студий, но из-за кризиса проект слетел. Как сценарий попал к вам и почему вы решили его поддержать?

александр роднянский: Александр Анатольевич Миндадзе больше года назад дал мне прочесть этот сценарий, поскольку слышал, что тема Чернобыля меня очень интересует. Я ведь киевлянин и помню Чернобыль с самого первого дня. Что там действительно происходит что-то страшное, первой поняла, проснувшись в ночи, моя мама. Мы с ней жили в одном доме, ее квартира была на восьмом, моя - на пятом этаже. А дом напротив нас был цековский, и его обитатели ночью, тихо, чтобы никого не разбудить, грузились в машины и уезжали. То есть семьи свои отправляли из Киева. Это была ночь с 27-го на 28-е апреля. В принципе то, что в Чернобыле что-то случилось, мы на киностудии "Киевнаучфильм" начали обсуждать еще 26-го, но тогда это серьезно никто не воспринимал. Наутро мама прибежала к нам, говорит: "Надо срочно вывозить ребенка!" И 28-го днем я отправил жену с нашим девятимесячным сыном в Одессу. Самолет, помню, даже не был полон, но на борту оказалось слишком много для типового рейса мамочек с детьми. Никто ничего не обсуждал: все боялись - информацию же все получили сходным с нами образом... А еще через день, 1 мая, когда я помогал своему оператору отправить семью поездом, уже было страшно. Масса народу, давка. Эти "картинки" Чернобыля меня преследовали всю жизнь. Толпы, отчаянно пытающиеся уехать, "партизаны", как их тогда называли, то есть призванные из запаса мужики с незастегивающимися на пузе гимнастерками, все без исключения пьяные, поскольку считалось, что красное вино спасает от радиации, и каберне покупали ящиками.

Помню, как выступил Михаил Сергеевич только на 18-й день после аварии, 13 мая. А до этого помню первомайскую демонстрацию и велогонку мира 6 и 7 мая, которая проходила в Киеве и которую люди семьями выходили смотреть. Я снял о Чернобыле несколько документальных фильмов, и в одном из них, "Прощай, СССР!", есть эпизод совершенно дикий: про татарскую семью из Таджикистана, которая сбежала от войны не куда-нибудь, а в зону аварии. И жила там в одном из заброшенных домов. В общем, Чернобыль стал частью моей жизни, у меня, как ни смешно, даже карточка ликвидатора есть...

и: "Ликвидатором" вы стали, поскольку снимали хронику тушения реактора? Вы и ваши коллеги-документалисты понимали тогда степень опасности?

роднянский: Ну, слушайте, это же профессия! Конечно, что-то понимали. Хотя никто тогда не осознавал реальных масштабов. Потом, когда начали умирать люди, которые были на крыше реактора, стало ясно, что дело серьезное... Но я-то не был хроникером, я делал свои фильмы, а хроникеры - те абсолютные герои и рисковали осознанно.

Мне хотелось сделать художественную картину, куда вошли бы и документальные материалы. И пять лет назад, сразу по завершении "9 роты", мы с Бондарчуком заявляли, что хотим снять фильм о Чернобыле. Но тогда меня не удовлетворил сценарий. А вот сценарий Миндадзе сразу произвел сильнейшее впечатление, и мы с моим партнером по "Нон Стоп Продакшн" Сергеем Мелькумовым решили его поддержать. Хотя проект сильно отличался от того, что мы изначально хотели делать.

и: Вы, наверное, собирались делать большую постановочную картину, а тут, как это всегда бывает у Миндадзе, - катастрофа без катастрофы.

роднянский: Да. У Миндадзе - со времен его работы с Абдрашитовым - картины всегда были шире информационного контекста. Он умеет, не пренебрегая фактами, превратить реальность в исходный материал, эдакие поленья в костре его большой метафоры. Только он может написать историю, в которой взрыв реактора становится внутренней человеческой катастрофой. У него все события показаны глазами мелкого партийного функционера, который ночью узнает о случившемся.

и: Если предположить, что герою столько же лет, сколько актеру Антону Шагину, который исполняет эту роль, получается, он - ровесник вам, тогдашнему. Насколько его восприятие катастрофы отличается от вашего?

роднянский: Ну, я же не был партийным функционером. Я ближе к его товарищу из "прошлой", богемной жизни, с которым он сталкивается в своих метаниях. У Миндадзе все опознаваемы как люди 80-х: фактура, обстоятельства, поведение, я не говорю уже о костюмах, прическах - это точно сделано. У Шагина роль удивительная. Он играет человека в чрезвычайных обстоятельствах, действующего импульсивно, хаотично, иррационально. Биография этого героя, оставшаяся за скобками фильма, в общем, понятна: служил в армии, потом пришел на ударную комсомольскую стройку - в Чернобыль, реактор запустили, парень остался в городе. Жил нормальной человеческой жизнью, пел с друзьями в ансамбле. А потом, вероятно, попал в райком или горком, увидел новую перспективу жизни и изменил отношения со своим прошлым. Очень узнаваемый, на мой взгляд, персонаж. И все это блистательно сыграно и блистательно снято. Удивительный оператор работал на картине: соавтор "румынского чуда" Олег Муту (один из самых известных в Европе операторов. Среди его работ "Смерть господина Лазареску" и "4 месяца, 3 недели и 2 дня". - "Известия").

и: Западная фестивальная публика поймет, о чем речь?

роднянский: А что тут не понять? Есть человек, который узнает о катастрофе, начинает как-то действовать. Действия у него вроде бы абсолютно логичны - как это всегда бывало в фильмах Абдрашитова и Миндадзе. Только в какую-то минуту он попадает в пространство, в котором уже не человек ведет за собой ситуацию, а разные бытовые детали ведут его. Такая русская история про жизнь, где мелочи и случайности имеют подчас большее значение, чем осознанные решения и намерения. Человека затягивает в воронку его собственного внутреннего состояния.

и: Миндадзе называет это "внутренний реактор".

роднянский: Мне кажется, это в фильме очень сильно сделано - без натуги и сложностей для зрительского восприятия. И если возвращаться к вашему вопросу о берлинской аудитории, думаю, даже если они не знают каких-то специфических подробностей нашей жизни, то уловят главное: историю человека, который в силу близости к власти получил некую важную информацию и пытается спастись, но не может: мешает груз собственной жизни. Убежать от себя трудно, если вообще возможно.

и: У фильма есть немецкие продюсеры. Чем заинтересовала немцев эта история?

роднянский: С немецкой стороны это студия "Бавария фильм" и продюсер Матиас Эше, который шесть лет назад тоже хотел сделать фильм о Чернобыле. И он, как и я, поначалу хотел жанровую картину. Но сценарий "В субботу" произвел и на него сильнейшее впечатление.

и: Работая над "Обитаемым островом", вы не раз говорили о том, что хотите заниматься большим, постановочным, зрительским кино, потому что именно такие фильмы двигают вперед нашу индустрию. Сейчас в пакете вашей студии, помимо картины Миндадзе, еще "Елена" Андрея Звягинцева и "Я тебя люблю" Павла Костомарова и Александра Расторгуева. Это все авторское, некоммерческое, немассовое кино. То есть ваша позиция изменилась?

роднянский: Вы забыли назвать "Сталинград", над которым мы с Федором Бондарчуком и Сергеем Мелькумовым начинаем работать. Моя позиция остается прежней: я хочу производить разное кино, но всегда с авторской подписью. И действительно полагаю: необходимо снимать большие картины, привлекающие массовую аудиторию и конкурирующие с американскими фильмами. Чтобы наша киноиндустрия могла стать самостоятельным, на своих ногах стоящим делом. Для меня самый страшный кошмар - толпиться в очереди на получение государственных денег. Кошмар, преследующий меня по ночам. Все три картины - и Миндадзе, и Звягинцева, и Костомарова с Расторгуевым - сделаны в той или иной степени с участием государства. Спасибо всем, кто поддержал! В случае с фильмом Миндадзе мы получили грант Минкульта. Тем не менее это, конечно, очень ненадежное состояние - зависеть от доброй воли пусть просвещенных, но все-таки чиновников. Конечно, правильнее было бы существовать в самостоятельной системе координат, рассчитывать на собственные силы и зависеть от успеха или неудачи собственных решений. И я боюсь, что русское кино - зрительское ли, авторское ли - без интеграции в международный контекст вообще не выживет. Я многое после "Обитаемого острова" передумал и понял. Если путь развития российского авторского кинематографа более-менее понятен - делать любопытные картины, попадать на большие фестивали, привлекать внимание дистрибьюторов и критиков, выходить в ограниченный зарубежный и российский прокат и все это в какой-то адекватной пропорции затрат и потенциальных доходов, то с большим кино - огромный риск. Его могут брать на себя либо отчаянные и имеющие опыт в подобных вещах профессионалы, либо люди, защищенные государственными инвестициями.

и: "Обитаемый остров" был исключительно российской картиной. "Сталинград" планируется как копродукция?

роднянский: Конечно. Я вообще полагаю, что без диверсификации рисков, то есть без подключения серьезных партнеров, обладающих своей уникальной экспертизой, без заранее гарантированной дистрибуции как дома, так и за пределами России начинать такие проекты не стоит. Практически в каждой европейской стране есть фильмы (во Франции это продюсерские проекты Люка Бессона, в Германии - недавно ушедшего из жизни Бернда Айхингера), которые являются частью международной системы дистрибуции. Но чтобы этого добиться, нужно понимать правила игры.

Необходима англоязычная версия, поскольку массовый англоязычный зритель не смотрит фильмов с субтитрами, должны быть известные лица актеров, которые и становятся инструментами продвижения фильма во многих странах. Важно технологическое качество, способное устроить дистрибьюторов, привычно прокатывающих, может быть, средние, но хорошо сделанные американские картины. Это то, что касается больших зрительских проектов.

Но и авторское кино, подобное фильму "В субботу", бюджет которого немногим менее 4 миллионов долларов, не сделаешь в одиночку. Поэтому у нас есть украинские и немецкие партнеры, а у фильма Звягинцева с первой секунды производства был международный дистрибьютор - крупная французская компания "Пирамида", которая тоже вошла, рискнув деньгами, на раннем этапе в этот проект.

и: В случае фестивального успеха фильмы Миндадзе или Звягинцева могут хотя бы выйти "в ноль" по русским затратам?

роднянский: Это мечта, если честно. Как правило, подобные картины остаются в минусе. Кроме случаев, когда фильм сделан за минимальные деньги.

и: Что такое сегодня "минимальные деньги" в кино?

роднянский: Те самые сто с небольшим тысяч долларов, за которые снял своих "Неадекватных людей" победитель последнего Выборгского фестиваля Роман Каримов. Конечно, делать артхаусные проекты за миллионы долларов неразумно и даже безответственно.

и: Удачный по нашим меркам прокат фильма-лауреата прошлогоднего Берлинского кинофестиваля - "Как я провел этим летом" Алексея Попогребского - принес около 600 тысяч долларов.

роднянский: Это очень мало. Я бы считал правильным, если бы все-таки такие картины собирали больше миллиона. Тогда это было бы больше похоже на экономику. Значительно больше, чем то, что происходит сейчас.

Ведь что мы сейчас имеем? Несколько провалившихся в отечественном прокате талантливых авторских картин, проявивших себя на фестивалях. Конечно, можно назвать призы большим успехом, но следует все-таки честно признать, что фестиваль - это не более чем маркетинговый инструмент по привлечению искушенной части аудитории к тому или иному фильму, но никак не самоцель. Мы не делаем фильм для того, чтобы показать на фестивалях. Наша цель - донести его до зрителей. Может быть, не до пятисот миллионов, как у "Трансформеров", а до трех, но это самые лучшие зрители на свете. Самые умные, читающие, интересные, которые могут твой фильм понять, оценить, запомнить. Если эта задача не реализована, то картина провальна. А наша проблема еще и в том, что фильм, подобный замечательному "Король говорит!", никогда не соберет в российском прокате деньги, сопоставимые с "Иронией судьбы-2".

"Черный лебедь", "127 часов", "Железная хватка" - практически все, что номинировано на "Оскара", независимое кино, которое у нас и называют авторским. Даже "Социальная сеть" - хотя это и студийная картина. И при этом все перечисленные фильмы уже чрезвычайно успешны в американском прокате. А в России - сомнительно. Единственное, что собирает у нас сейчас публику, это легкие, непритязательные комедии - "Ёлки" или "Наша Russia". Именно таким представляется ландшафт современного отечественного кинематографа. И мы ждем, естественно, результатов деятельности компаний, которые получили ресурс для самостоятельного движения, выбора стратегии. Посмотрим, сумеют ли они добиться внимания зрителя. Вопрос состоит в том, что мы - нездоровая индустрия, которой нужно в какой-то момент ощутить: она зависит исключительно от зрителей. И заставить тех, кто пока сидит дома и отворачивается от русского кино, прийти в кинотеатры. Вот это очень тяжело и, думаю, сродни маниловским мечтаниям.

и: Учитывая вышесказанное, у вас есть какой-то маркетинговый план привлечения публики к фильму Миндадзе?

роднянский: Да, и он построен вокруг участия фильма в Берлинском фестивале. Естественно, "В субботу" таким образом привлечет к себе внимание той части аудитории, что следит за кинематографическими новинками. Выпустим его в российский прокат в марте тиражом около 100 копий, что совсем немало для такого рода проектов. Мне представляется, что эта картина - любопытный пример арт-стрима. Сильный, эмоциональный, душераздирающий фильм. Я уже не говорю о том, что все-таки привычно смотрю на кино как на часть культурного процесса. Единственный инструмент борьбы с варварством.

Источник



web-архив: по темам » знаменитости » телеиндустрия » это письмо








© 2004-2024 DaoMail.ru