На выцветшей фотографии из семейного архива Марк Авербух - еще школьник, но уже с камерой. Он выиграл ее на вечере веселых встреч (это такой прообраз КВН). Как рассказывает его старшая дочь Светлана, тогда он перестал учиться и начал снимать. Причем, уже тогда он показывал жизнь без прикрас - именно это Марк Авербух считал главной задачей документалиста.
"У него еще дипломная работа была посвященная БАМу. Он был оператором. Но это был не советский БАМ. Это был быт людей, которые строят БАМ, что по тем временам было невероятно смело", - рассказывает Светлана Авербух, дочь Марка Авербуха.
За свою смелость и отчаянное правдолюбие Авербух до 1989 года был невыездным. Впрочем, запрета на профессию не было. Хотя выпускнику операторского факультета ВГИКа надолго пришлось смириться с третьей категорией, в то время как его авторские фильмы уже побеждали на международных смотрах.
"В моем представлении Марк Авербух был настоящий патриот своей страны. Он был неравнодушный человек. И все, к чему обращалось его внимание как документалиста, это тот негатив, который он видел в жизни и от которого хотел помочь своему народу избавиться", - поясняет Гарри Бардин, режиссер.
Фильм "Особая зона", обличавший коррупцию во всех эшелонах власти, на время запретили. На дворе был 1988 год, за семьей режиссера установили слежку. Но тем громче была премьера. Беспрецедентный случай - документальную ленту показывали в кинотеатре "Октябрь", в кассах стояли очереди.
"Марк никогда не камуфлировал свои фильмы в красивую обертку. У него кадр был жесткий. В этом специфика его почерка", - говорит Гарри Бардин.
Он первым на нашем телевидении освоил жанр документального сериала. О громких преступлениях рассказывают до сих пор, только для Авербуха это был не показ чернухи ради рейтинга, а единственный способ противостоять этому. Хотя, возможно, это и напоминало борьбу с ветряными мельницами. Одним из первопроходцев он был и в жанре исторического телесериала, с использованием реконструкции событий.
Чтобы сейчас бы он снимал? О чем бы говорил? Неизвестно. Но совершенно точно, он говорил бы правду. Какой бы нелицеприятной она ни была.