11 февраля в Берлине открывается юбилейный, 60-й международный кинофестиваль. В основном конкурсе впервые за пять лет картина из России - фильм "Как я провел этим летом" автора "Коктебеля" (совместно с Борисом Хлебниковым) и "Простых вещей" Алексея Попогребского. Перед отъездом режиссера в Берлин с ним встретилась обозреватель "Известий".
известия: После "Простых вещей" вам поступало много разных предложений, но вы от всего отказывались - хотели делать только этот фильм. Почему?
Алексей Попогребский: К этой истории я, можно сказать, шел большую часть сознательной жизни. С детства меня волновала тема полярников, Севера, изоляции и ограничения свободы. Это такая клаустрофобия посреди бескрайнего пространства - совершенно уникальная вещь. В джунглях или на необитаемом острове - это все-таки немного иное. А здесь самая близкая аналогия - открытый космос. Потому что стоит системе жизнеобеспечения - будь то одежда или топливо - дать сбой - и все. Мне вообще интересна тема, как что-то совершенно экстремальное и запредельное для нашего городского понимания превращается в нормальный быт. Как Ленинградская блокада превратилась в быт. Страшная тема, но очень мощная. Человек - это биологическое существо, которое наделено совершенно адской приспособляемостью.
и: Сколько длился съемочный период?
Попогребский: Мы приехали на три месяца: с 8 июля по 8 октября. Группу собрали такую, что у каждого было как минимум два-три навыка в кино плюс навыки помимо кино. Электросварка, вождение моторной лодки и так далее. А кто этими навыками не обладал - например, режиссер-постановщик, то есть я, - просто превращался в рабочую силу.
и: А вам не страшно было ехать?
Попогребский: Ну, так, стремно... Я помню момент, когда мы едем от Певека на вездеходах и на огромных "Уралах" с нашим оборудованием, которые вязнут, проваливаются в реки. И вот мы забираемся на перевал, возникает полоска Ледовитого океана, действительно в тот раз ледовитого. И кто-то говорит: "Алексей Петрович, куда ты нас завез...". Но мы честно заранее всем объясняли, что будет очень тяжело. И если у людей загоралась искра в глазах, мы их брали.
и: А они ехали за куражом? Вряд ли вы очень много платили.
Попогребский: Платили мы, скажем так, нормально - ни много, ни мало, потому что это некоммерческий фильм, но северная надбавка была. С каждым договаривались конкретно. Все зрелые люди. Кто-то из них уже снимал на Камчатке, кто-то был даже метеорологом, на таежной станции работал. Но, конечно, на меня легла основная ответственность, и все на мне замыкалось. И меню со мной обсуждалось, и я, извините, выносил вместе с оператором и художником парашу, и так далее. Невозможно было отделить искусство от быта. Они оказались взаимосвязаны как никогда.
и: Вам равно симпатичны оба ваших героя?
Попогребский: Конечно! Люди, мне кажется, не делятся на хороших и плохих. Просто любой человек той или иной гранью поворачивается в разных обстоятельствах. И этот фильм, я очень надеюсь, даст каждому, кто к нему подключится, возможность поместить себя в эти обстоятельства и задаться вопросом: "А я бы как себя повел?" Я ненавижу обобщенные притчевые портреты. Наш молодой герой - это конкретный двадцатилетний парень, Павел Данилов, со своей предысторией...
и: А вот какая, кстати, его предыстория?
Попогребский: Он закончил институт, что-то связанное с геофизикой или геодезией и картографией, и был выбор, куда поехать на практику. Когда сказали про возможность три месяца провести на полярной станции, он сразу вызвался, потому что об этом можно написать в блоге, можно привезти классные фотки, об этом можно девушке рассказать и вообще прикольно. И вот он приезжает туда и оказывается бок о бок с таким местным хмырем, который мрачный, недоволен присутствием молодого, мало на него обращает внимания, а если и обращает, то только строит и толкает телегу про ответственное отношение к работе. Никаких приключений, никаких белых медведей - только рутина и быт.
и: Но медведя-то вашему герою все-таки довелось встретить. А вокруг вас их много ходило?
Попогребский: Следы мы видели и какашки, извините, тоже видели медвежьи. А потом, как раз к тому моменту, когда это потребовалось, медведи пошли. Медведь, который у нас "играет", он появляется ровно на той точке, где он должен был быть по сюжету. Мы, правда, ему немного помогли: зашли в тыл и "подсказали", что ему нужно бежать вот в этом направлении - на нашего оператора Павла Костомарова с его камерой.
и: А если бы он набросился на Костомарова?
Попогребский: А у Костомарова за спиной был маяк, он мог на него залезть. Но вменяемый, здоровый медведь, когда он сыт, предпочитает от человека держаться в стороне. А вот кто опасен, так это молодые медведи, которые не успели нагулять жир, они - беспредельщики. Мы с Пашей с таким столкнулись, когда жили отдельно от всех, снимали рассветы-закаты. Вот один нас осадил на три дня и даже в окошко к нам лез. У нас под домом канистра с бензином стояла, он снял зубами крышку - токсикоман какой-то - и выпил. Мы каждый раз гоняли его факелами, потому что стрелять нельзя, да и неохота портить мишку...
и: На последнем "Кинотавре" вы были как зритель. Этот фестиваль уже окрестили "фестивалем тридцатилетних". И с точки зрения некоторых режиссеров старшего поколения, да и критиков тоже, на нем показали один длинный мрачный фильм...
Попогребский: Более того, я уже по блогам понял, что если люди видят слово "фестиваль", они уже автоматически думают - чернуха. Объявили, что фильм такой-то "на Берлине", и я уже вижу, в интернете пишут: "Неужели снова какая-то чернуха?" Вот такой знак равенства возник. Но вы уж извините, у нас не чернуха совсем. У нас история драматичная.
и: А возвращаясь к фильмам ваших друзей и ровесников...
Попогребский: Все фильмы, показанные на "Кинотавре", снимались до кризиса. Каждый из режиссеров как человек талантливый чувствовал, что под поверхностью благосостояния и стабильности таится какая-то боль, которая может нарывом потом выйти. Слушайте, у Хлебникова в "Сумасшедшей помощи" майор Евсюков фактически выведен, их герой даже по предыстории в ОВД "Царицыно" работал! Это были предвестники очень тонкие и точные того, что на самом деле назревало. Знаете, раньше я отнекивался от предположения, что есть какая-то новая русская волна: "Какая там новая волна? Мы все в общем-то поодиночке существуем!" И вот у меня впервые возникло ощущение, что поколение созрело и мы теперь по своим, каким-то более честным правилам существуем и взаимодействуем, чем киноистеблишмент. Я по-разному отношусь ко всем этим фильмам. Но точно могу сказать, что каждый из них сделан честно, а это дорогого стоит.
Берлинале - 60
Берлинский фестиваль (Берлинале), проводящийся в этом году в шестидесятый раз, - один из старейших и высококотирующихся кинофестивалей мира. До объединения Германии проходил в Западном Берлине. В отличие от своих основных соперников - Канна и Венеции - более ориентирован не на звездный блеск, а на острую социальную и политическую проблематику. Впрочем, в последнее десятилетие присутствие голливудских и европейских "селебритиз" стало неотъемлемой частью всех главных фестивалей мира - и Берлин в этом смысле перестал быть исключением. А вот конкурсную программу здесь по-прежнему составляют так, чтобы громкие имена сочетались с новыми, еще не раскрученными. Помимо основного конкурса есть еще несколько параллельных программ, главные из которых "Форум молодого кино" и "Панорама". В этих программах российские фильмы представлены фактически каждый год.